Генрих V - [40]
Конечно, Генрих был не первым английским полководцем, оказавшимся во Франции на расстоянии от безопасного порта высадки и с враждебной вражеской армией где-то неподалеку, жаждущей настичь и наказать его в полевом сражении. Эдуард III был в похожем положении и в той же области Франции в 1346 году; а его сын, Эдуард, Черный Принц, возвращался в Бордо из успешной экспедиции в центральную Францию в 1356 году, когда французский король, Иоанн II, настиг его с армией. В обоих случаях англичане не искали сражения: инициатива исходила от французов, и в обоих случаях, при Креси и позже при Пуатье, они потерпели жестокое поражение. Эти исторические прецеденты, которые были хорошо известны королю, возможно, ободрили его. Он не мог не знать, что существует определенный риск и но это не могло не беспокоить Генриха. Вопрос был в том, насколько велик этот риск? Можно думать, что Джон Хардинг, который участвовал в походе к Кале и позже составил хронику, понимал все стороны проблемы, когда писал, что Генрих "вернулся домой через Францию, как человек"[280].
Поход, начавшийся в конце первой недели октября, был подробно описан одним из капелланов короля, анонимным составителем Gesta[281]. Генрих, возможно, двигался во главе около 6.000 воинов, вместе с неизвестным числом других, игравших вспомогательные роли. Поход начался с уверенностью в достижении конечной цели: предполагалось, что он займет около восьми дней, и большого сопротивления явно не ожидалось. В первые дни, несмотря на то, что англичан преследовали войска под командованием маршала Бусико и других, казалось, что все идет хорошо; один или два города, такие как Арк и Э, даже предложили снабдить английскую армию едой и питьем при условии, что они не подвергнутся нападению или их округа не будет уничтожена огнем[282]. Только 12 октября из сведений полученных от некоторых французских пленных стало известно, что брод у Бланштака на самом деле удерживается французами, которые фактически разрушили дамбу и установили колья, а высланный из Кале отряд был слишком мал, чтобы обеспечить Генриху переправу.
Психологический удар, и без того значительный, усугубился, когда стало известно, что французская армия патрулирует правый берег Соммы, ожидая переправы англичан. Ожидаемые восемь дней уже почти прошли; до Кале было еще далеко, и было ясно, что для безопасной переправы через Сомму придется сделать большой крюк. И король повел армию вверх по левому берегу реки, мимо Эйрена, Амьена и далее на юго-восток. Только 19 октября англичанам удалось прорваться через внутреннюю часть длинного изгиба Соммы к западу и югу от Перонна, где их ждала французская армия, а затем обнаружить место, не охраняемое должным образом, где, хотя и не без некоторых трудностей, они смогли пересечь реку. Французы, по крайней мере, писал один современник чуть позже, упустили свой шанс[283]. Теперь, когда река была пересечена, англичане преодолели одно из главных препятствий, стоявших между ними и Кале. С другой стороны, они едва ли могли избежать столкновения с врагом, которое, как писал бальи из Эно муниципалитету Монса 23 октября, было запланировано на следующую пятницу[284].
Gesta представляет свидетельства того, что английская армия, находившаяся в двухнедельном походе от Арфлера, была истощена как физически, так и морально, была обременена некоторым количеством людей, которые еще не достаточно оправились от болезни, полученной во время осады, и теперь находились в состоянии физического упадка, людей, которые были голодны и опасались будущего. 20 октября, на следующий день после переправы через Сомму, прибыли французские герольды и объявили, что герцоги Орлеанский и Бурбонский и коннетабль Альбре решили, что английской армии следует бросить вызов в поле. Генрих ответил, что будет двигаться дальше, и что они смогут найти его, где бы он ни находился. Такие новости могли только еще больше понизить боевой дух его людей, хотя, должно быть, пик отчаяния был достигнут в тот момент, когда, как драматически описывается в Gesta, англичане увидели на дороге следы большой французской армии, которая прошла этим путем незадолго до этого[285]. Королю требовалось все его мастерство как в поддержании боевого духа, так и в качестве полководца, если он хотел создать эффективную боевую силу из людей, которых он возглавлял.
В течение четырех дней после получения французского вызова Генрих и его армия, в которой латники теперь носили хотя бы часть доспехов на случай внезапного нападения, двигались на северо-запад к Кале, возможно, не зная, что французы, находившиеся в Перонне, соединились с гораздо большей армией у Бапаума и теперь находились лишь немного впереди них. 24 октября, переправившись через небольшую реку Тернуаз, англичане впервые увидели французскую армию, большую, как рой саранчи, по выражению автора Gesta[286]. И для короля, и для армии это был момент истины. Всем стало ясно, что никто не достигнет Кале, не столкнувшись с французами в бою. Шансы выглядели невероятными, и, как говорится в том же тексте, священники в английской армии были заняты выслушиванием исповедей и отпущением грехов. Некоторое время обе армии маневрировали на своих позициях, но к концу дня было уже слишком поздно начинать сражение. Сражение должно было состояться на следующий день. Вероятно, именно в этот момент, в ответ на замечание сэра Уолтера Хангерфорда о том, что он хотел бы, чтобы у короля было на 10.000 лучников больше, Генрих сделал известное заявление, что, поскольку Бог будет защищать его людей, они обойдутся теми, кто у них есть
