Генрих IV. Людовик XIII и Ришелье - [43]

Однако как быть с брачным обещанием Генриетте д’Антраг? Ах, да ведь это обязательство ничего не сто­ило!

Тем не менее Генрих IV продавал себя дорого. Он хотел получить приданое в полтора миллиона экю.

Но это было невозможно при всем богатстве герцога Фердинандо. Хорошенько поторговавшись и поспорив, Генрих IV уступил, согласившись на шестьсот тысяч экю.

По-видимому, флорентийские купцы полагали, что они заключают выгодную сделку, если согласились выпу­стить из рук подобную сумму.

Кроме того, король хотел получить приданое немед­ленно, настолько он спешил; свадьба же должна была состояться уже после этого.

Генрих, с его полчищем любовниц, в жене нуждался меньше, чем в деньгах.

О, если бы и здесь пожелали удовольствоваться лишь брачным обещанием, как это сделала Генриетта д’Антраг!

Но такой возможности не было: великий герцог отве­тил, что король получит деньги лишь вместе с женой.

Сюлли творил в то время чудеса. До смерти Габриель он был главноуправляющим финансами, а после ее смерти стал главнокомандующим артиллерией.

По существу говоря, артиллерия была создана Людо­виком XI. Изобрел ее Жан Бюро. (Возможно, кто-нибудь придрался бы к нам, употреби мы слово «применил»). При Мариньяно ею с успехом воспользовался Фран­циск I.

В сражении при Арке король Генрих IV придал ей кры­лья.

Именно с этого дня существует летучая артиллерия.

Чтобы развивать артиллерию, Сюлли остановил пла­тежи и направил все деньги Франции на войну.

Девятнадцатого октября 1599 года, находясь в Шам­бери, Генрих IV узнал, что его свадьба отпразднована во Флоренции.

В тот же день, видя перед собой Генриетту д'Антраг, все еще пребывавшую в отчаянии из-за удара молнии, которая разом убила ее ребенка и ее надежду быть коро­левой Франции, и не имея сил сопротивляться потокам слез, которые вырвало у нее известие о праздновании этой свадьбы во Флоренции, Генрих дал ей в качестве утешения верительную грамоту для особого агента, которого он разрешил ей послать в Рим, чтобы добиться признания тосканского брака недействительным.

Довод для этого, выдвинутый самим Генрихом IV, состоял в том, что министры короля не могли связывать его узами брака с Марией Медичи, поскольку он уже был связан обязательством перед Генриеттой д'Антраг.

Этот посланец был капуцин, которого звали отец Илер. Его чуть было не повесили в Риме. Возможно, впрочем, что именно этого и желал Генрих IV.

Генрих IV, в любом деле проявлявший остроту своего ума, догадался, что существует какое-то тайное соглаше­ние между горбуном и Бироном.

И потому он послал Бирона против горбуна.

Но сам при этом отправился в Бресс, чтобы не терять из виду своего полководца.

Займемся теперь ненадолго Шарлем де Гонто, герцо­гом де Бироном.

XI

Бирон был на год старше Бельгарда; среднего роста, с резкими чертами смуглого лица, он имел глубоко поса­женные глаза и мрачный взгляд. Что до остального, то храбр он был до безрассудства.

После того, как он был казнен, палач насчитал на его теле двадцать семь ран.

Бирон, казалось, родился на поле битвы, настолько еще в ранней юности он выглядел пригодным к войне. Во время осады Руана, когда ему было всего лишь четыр­надцать лет, он при виде главного отряда осажденных, вышедших на фуражировку, сказал своему отцу:

— Отец, дайте мне всего лишь пятьдесят человек, и я берусь напасть на эту толпу врагов, ибо в том положе­нии, в каком они сейчас находятся, у них не будет воз­можности защищаться.

— Я вижу это не хуже тебя, — отвечал ему отец, — но то, что ты предлагаешь, может положить конец войне, а на что мы станем годны, если не будет войны?

Свои первые военные кампании он проделал в рядах армии Лиги, и мы уже видели, как сильно была рассер­жена королева Маргарита неприличием, которое он совершил, ударив пушечным ядром в четырех футах ниже ее укрытия.

После смерти Генриха III он присоединился к Ген­риху IV, проявил необыкновенную храбрость в битвах при Арке и Иври, во время осады Парижа и Руана, в сра­жениях при Омале и Фонтен-Франсезе, где Генрих IV спас ему жизнь.

Так что в четырнадцать лет он был уже полковником швейцарской гвардии, в двадцать — генерал-майором, а в двадцать пять — генерал-лейтенантом. После смерти его отца король дал ему звание адмирала Франции, а 1594 году, взамен него, — звание маршала Франции. Наконец в 1595 году Генрих IV назначил его губернато­ром Бургундии.

К несчастью, Бирон, человек легкомысленный, был столь же спесив, сколь и храбр; несмотря на все эти награды, он постоянно жаловался, говоря, что все эти м...ки-принцы годны лишь на то, чтобы их утопить, и что, не будь его, Генрих IV имел бы лишь терновый венец; жадный до восхвалений еще больше, чем до мило­стей и денег, он считал, что король всегда хвалит лишь самого себя и никогда не сказал доброго слова о его, Бирона, храбрости.

Несомненно, Бирон забыл фразу из письма, которое он сам от имени Генриха IV вручил королеве Елизавете:

«Посылаю Вам самое отточенное орудие моих побед».

Вместе с тем Бирон был образован, даже более обра­зован, чем это приличествовало в те времена воину. И потому он стыдился своей образованности почти так же, как гордился своей отвагой.