Генрих IV - [27]

Принц Наваррский в этот период исполнял роль предводителя гугенотов еще в большей мере номинально, нежели реально, по необходимости оставаясь на втором плане. Его, естественно, избегали подвергать серьезной опасности, хотя сам он, как мы видели, умудрялся находить для себя приключения. В сражениях, за исключением Арнэ-ле-Дюк, когда ему позволили повести солдат в атаку, он вынужден был довольствоваться ролью стороннего наблюдателя. В школе гражданской войны он учился тому, что должно было пригодиться ему как правителю, но что за зрелище разворачивалось перед его глазами: королевство, разоренное братоубийственной войной, и французы, потрошившие друг друга во имя Христовой веры!

Сражения на иных фронтах: матримониальные планы

Мирный договор возвратил Генриху Наваррскому наследственные владения и должность губернатора Гиени. В приподнятом настроении он направился в Ла-Рошель, где его ждала мать и где вскоре собрались все вожди протестантской партии. Более, чем когда-либо, этот город стал столицей протестантов, средоточием французской Реформации. Жанна д’Альбре осуществляла там свою власть с такой непреклонностью, что жители, гордые и свободолюбивые, временами начинали роптать. И все же они не могли не оценить предпринимавшихся ею мер для обороны города, прежде всего собирание в его гавани протестантского флота. В апреле 1571 года Жанна вместе с сыном присутствовала на проводившемся в Ла-Рошели синоде, на который съехались наиболее авторитетные кальвинистские теологи во главе с Теодором де Безом. Принятый тогда Символ веры, получивший название Ларошельского вероисповедания, до сих пор представляет собой кредо реформатской церкви Франции. Под оригиналом этого документа стоят, в числе прочих, подписи Жанны д’Альбре и ее сына Генриха Наваррского. Усилиями королевы Наваррской создавалась гражданская и религиозная организация своего рода независимого протестантского государства.

Теперь гугеноты были сильны, как никогда, фактически добившись создания государства в государстве со своими властными структурами, территориальными округами, религиозными и военными предводителями, собственной казной (пополнявшейся, как утверждали их противники, за счет разбоя — сухопутного и морского) и, что было особенно важно, крепостями. По решению Жанны д’Альбре Наварра и Беарн были объявлены кальвинистскими территориями. Франция опять, как в годы Столетней войны, утратила единство, что представлялось совершенно нетерпимым с точки зрения центральной королевской власти. Ничто не было решено окончательно. Сен-Жер-менский мир лишь на время унял бушевавшие страсти. Для многих этот мир, как и два предыдущих, был всего лишь перемирием, передышкой с целью выиграть время для собирания сил. Даже если Генрих Наваррский и его мать, встретившись в Ла-Рошели, первое время и не помышляли ни о чем другом, кроме отдыха от ратных дел, о претворении в жизнь нового эдикта, о заботе о городах, которые король передал под их попечение, и о восстановлении порядка в государстве, то новые события вскоре внесли свои коррективы в эту мирную программу.

Всем людям доброй воли, к какой бы группировке они ни принадлежали, примирение казалось необходимым, однако постепенно зрела идея, что это примирение не имеет шансов на успех, если весь народ Франции не сориентируется на общую цель, и такой целью в это кровавое время могла быть только внешняя война, причем католики желали воевать против Елизаветы Английской, протестантки и тюремщицы Марии Стюарт, а протестанты — против Филиппа II, своего злейшего врага. К войне с внешними врагами склонялся и только начинавший входить в возраст король Карл IX, желавший освободиться от опеки Екатерины Медичи и ревниво взиравший на ратные подвиги своего брата Генриха Анжуйского. Он намеревался упрочить мир внутри королевства и перенести военные действия в Нидерланды, против испанцев. После того как в 1568 году при родах умерла его сестра Екатерина, королева Испании, порвались семейные узы, связывавшие его с Филиппом II, и теперь уже ничто не мешало говорить с ним на языке оружия.

Дополнительное моральное удовлетворение Карл IX получал и от мысли, что в этой войне против католиков не представится возможности отличиться его герою-брату, стяжавшему себе славу защитника католицизма. Тут потребуются другие союзники, и прежде всего — Генрих Наваррский, с которым его некогда связывала тесная дружба и к которому он никогда не переставал испытывать самые добрые чувства. Он болезненно ощущал отсутствие друга в торжественные моменты больших придворных праздников, таких как его бракосочетание в ноябре 1570 года с дочерью императора Священной Римской империи Елизаветой Австрийской или торжественный въезд в Париж в марте 1571 года. К этому намерению Карла IX привлечь своего кузена к французскому двору одобрительно относились и те, кто хотя и не был другом Генриха Наваррского, однако надеялся таким способом вывести его из-под влияния матери, непреклонной гугенотки Жанны д’Альбре, и постепенно возвратить в лоно католицизма. Знали и средство, с помощью которого можно было, как полагали, ускорить приближение этого счастливого дня — заключить брак Генриха Наваррского с младшей сестрой короля Маргаритой Валуа.