Генрих IV - [48]

Главным предметом спора по поводу претворения в жизнь эдикта о мире оставалась проблема укрепленных городов: заставить освободить те из них, которые незаконно удерживались или католиками, или гугенотами. Но такое можно было обсуждать только в присутствии депутатов-гугенотов, хотелось ей этого или нет. Выбор места и даты этого предвещающего трудности собрания породил бесконечные переговоры между тещей и зятем, которые Беарнец умышленно затягивал. Наконец встреча была назначена в Оше, столице Арманьяка. Королева-мать прибыла туда 20 ноября, Маргарита — 21-го, Генрих — 22-го. Этот католический город год назад отказался его впустить, и он, естественно, этого не забыл. Екатерина была в курсе дела, поэтому вышедшим к ней навстречу с ключами от города эшевенам она сухо процедила: «Приберегите их для моего зятя».

Партия Беарнца

В конце концов каждый внес свой вклад в дело сохранения мира, но неожиданное событие снова поставило все под вопрос. Тюренн, приехавший со своим королем, рассказал нам об этом эпизоде. Королевы-матери не было в Оше, когда они туда прибыли; она уехала с Бироном на охоту. Маргарита осталась и встретила супруга. Послали за скрипками и начали танцевать. Все шло великолепно, но вдруг Генрих увидел, как в бальный зал стремительно вошел его камердинер Жан д'Арманьяк, весь в пыли после бешеной скачки из Нерака. Новость был скверной: крепость Ла Реоль, которую гугеноты захватили в конце 1576 г., сдалась католикам. Генрих тотчас же покинул бал, уведя с собой Рони, Тюренна и еще нескольких дворян. Это событие имело большое значение, так как в скором будущем предстояло обсуждение судьбы крепостей, и возникало подозрение, не подстроили ли это королева-мать или Бирон. Друзья Генриха как раз советовали ему принять ответные меры против королевы-матери, когда объявили о ее прибытии. Беарнец ледяным тоном сообщил ей эту новость: «Мадам, мы надеялись, что ваш приезд умиротворит непорядки, а вы их разжигаете. Но я — слуга короля и надеюсь, что он отыщет хороших людей, чтобы воспрепятствовать плохим». Удивление королевы-матери казалось искренним. Она повернулась к Бирону и попросила его вернуть крепость гугенотам. Но Генрих этим не удовольствовался и приказал позвать своих дворян: «Передайте моим слугам, что через час я выеду верхом за ворота города в кирасе под охотничьим камзолом, и пусть те, кто меня любит, следует за мной». И вот он уже несется галопом по дороге, ведущей вдоль берега Жера на Север. Преодолев без остановки 24 км, он остановился у крепостных стен Флерана, столицы графства Гор, принадлежавшего его жене. Ничего не подозревавшие жители его впустили. Генрих потребовал ключи от города и приказал горожанам-гугенотам — их было не больше шестидесяти — вооружиться и занять сторожевые посты. Католики все поняли, укрылись в башнях крепостной стены и начали стрельбу. Разгневанный Генрих приказал их поджечь. Бой прекратился, и он победителем вернулся в Ош. Маргарита на него не обиделась, даже наоборот, и Екатерина в конце месяца напишет Генриху III: «Он поступил, как хороший муж». Что касается двух спорных городов, то в январе их обменяют друг на друга. Никогда политика так не напоминала шахматную партию — пешка за пешку, слон за слона.

Собрание депутатов от Гиени и Лангедока по предложению Тюренна должно было пройти в Нераке. Обе королевы торжественно въехали в город. Маргарита — на белом иноходце, между мужем и Екатериной Бурбонской. После пышной встречи королева-мать и Марго отправились в аббатство Парави на празднование Рождества, так как гугеноты разрушили все церкви Нерака. Они вернулись 4 февраля 1579 г. к открытию собрания.

Гугенотские депутаты были людьми упрямыми. Прошли недели, а представители французского короля все еще не могли добиться удовлетворения своих требований ни по крепостям, ни по религии в судебных округах, ни по смешанным судебным палатам, ни по амнистии за последние насильственные действия. 13 февраля собрание зашло в тупик. Вечером депутаты явились к королеве-матери и надменно объявили о своем отъезде. Екатерина пришла в ярость и пригрозила повесить их как мятежников. Генрих на следующий день созвал депутатов: если они не умерят своих требований, он лишит их своего покровительства и оставит один на один с лангедокцами-католиками. Депутаты вручили ему список 59 городов, которые они хотели бы сохранить, и молча удалились. Екатерина приказала немедленно возобновить переговоры, которые закончились 18 февраля.

Формирование смешанной палаты и амнистия были утверждены без всяких трудностей, предметом спора стали укрепленные города. Помимо 8 городов, которые были отданы гугенотам по Бержеракскому мирному договору, они получили еще 14, хотя и на шесть месяцев. Это была настоящая победа. Неракский договор, по существу, должен был бы носить название «Мир короля Наваррского». В глазах депутатов от Гиени и Лангедока теперь он стал их истинным покровителем и защитником. Более того, он расширил сферу своего влияния: протестанты Дофине поручили ему представлять свои интересы в переговорах с королевой-матерью. Так он постепенно становился главной объединяющей фигурой всего Юга.