Генму - [16]

— Нееет, — Найт помотал головой и быстро принялся рассказывать, с жаром и увлечённостью в голосе, будто боялся, что его прервут. — Понимаете, когда исследовательские экспедиции Эуро шастали по территории будущей Империи, то никакой Руссии тут уже не было и в помине! Руссиа, или на старонемецком «Русланд», или на староруссийском… ой, старорусском «Россия», очень серьёзно пострадала во время Пыльной Войны и практически вымерла из-за применения нановируса. Немногочисленные выжившие предпочли оставить сильно заражённую территорию и осесть на Дальнем Востоке, в тайге. А Руссией просто назвали своё новое пристанище. Наверное, из-за сентиментальности… Впрочем, те территории вплоть до XXIII века доядерной эпохи и принадлежали Руссии. А эурийцы попросту натыкались на остатки полуразрушенных городов, в которых, наверное, кто-то обитал, раз названия сохранились. Вообще, территория нынешней Империи населена выходцами преимущественно из центра Эуро. Но, к примеру, тот же Юрал Исленд, некогда бывший Уральскими горами, долгое время сохранял независимость и развивался автономно, и там сохранилась большая часть этнического местного населения. В смысле, довоенного. У них там даже говор какой-то свой. Так новояз коверкают — ужас!

Найт вдруг осёкся, поняв, что его речь стала похожей на простую болтовню, как будто он объяснял что-то неосведомлённому приятелю, а не отвечал на экзамене одному из самых уважаемых преподавателей в Академии.

— Простите, господин учитель. Вы и так это, конечно же, знаете, я забылся…

— Всё в порядке, — похлопал господин Миккейн Найта по плечу. — Мне важно, чтобы и вы это знали. Однако как вы могли бы объяснить такое сходство диалекта жителей Юрал Исленда, Руссии и Шамбалы?

— Ну, с Юрал Ислендом и Руссией понятно… А Шамбала… Шамбала — это ведь тоже остатки России, если можно так выразиться. Было две основные волны миграции — одна на Дальний Восток, а другая — строго на юг, через обезлюдившие Монголию и Китай, до самых Гималаев, — Найт схватил стилус и принялся чертить на экранчике, вмонтированном в парту, схематическое изображение Империи и прилегающих государств. — Вот так они шли. Потом вот тут осели, в Гималаях. А страну так назвали, потому что… Ну как бы считается, что в этих местах давным-давно располагалась мистическая страна Шамбала. Хотя на древней тибетской карте, о которой сохранились только отрывочные сведения, изображена реально существовавшая страна. Тогда этой страной правило древнее государство Сирия. Сирия по-персидски будет Шам, а слово «боло» означает «верх». Следовательно, Шамбала может переводиться как «господство Сирии». Ну, как бы то ни было, не известно доподлинно, что там было в такую далёкую древность. Сейчас толком XXI век раскопать-то не могут. А если рассматривать Шамбалу как мифическое государство, то можно понять руссийцев, почему они решили так назвать своё новое государство. У них было верование в какую-то белую воду… или страну белых вод, или что-то такое…

— Беловодье, — негромко подсказал учитель.

— Да, Беловодье, — кивнул Найт, не сбившись, — и это Беловодье по многим показателям тождественно Шамбале. Ещё там вроде бы зародилось поклонение огню, а во времена ядерной зимы это было ох как актуально! А ещё Шамбала — это такое место, где по преданиям нашли пристанище последние представители какой-то очень-преочень древней исчезнувшей цивилизации. И ещё Шамбала — место обитания Великих Учителей, продвигающих эволюцию человечества. Если учесть, что на Дальний Восток переселилась в основном милитаризированная часть выживших, а в Шамбалу предприняли поход более миролюбиво настроенные учёные, генетики, математики и программисты, то всё вполне логично.

Найт подпёр голову руками и мечтательно посмотрел в потолок.

— Руссийцы, наверное, были очень романтичным народом…

— Русские, — негромко поправил господин Миккейн, до того сохранявший полное молчание.

— А? — встрепенулся Найт.

— Они назывались русскими, — повторил историк, мягко улыбаясь. — Те, кто «были». Руссийцы преспокойно обитают сейчас в дальневосточной тайге и, уверяю вас, это очень воинственный и суровый народ… Однако вынужден сообщить, что наше время истекло.

На лице Найта на мгновение отразился испуг. Казалось, ещё больше побледнеть альбинос не может, но он смог.

— Я с огромным удовольствием ставлю вам высший балл, — господин Миккейн поднялся, и Найт медленно встал со скамьи, до конца не веря в только что услышанное.

— Вы приятно поразили меня, юноша, — историк пожал руку мальчику, серьёзно глядя ему в глаза. — Ваши познания и свободное оперирование информацией не могут не восхищать. Я, право, удивлён вашим выбором Боевого отделения. Вы не думали перевестись на Управление? Пока не поздно, пока вас не начали… гм… вшивать.

— Я… я… — Найт растерялся, его ладошка в большой тёплой пятерне учителя похолодела и обмякла. — Я просто… не могу. То есть я уже решил. И пойду до конца.

«Нельзя разочаровать отца», — билась мысль в такт пульсу.

Господин Миккейн вздохнул, опустив глаза, и на его лбу обозначилось несколько морщин.

— Что ж, жаль. Ваш удивительный живой ум нашёл бы себе лучшее применение на отделении Управления. Вероятно, если бы вы стали его выпускником и затем построили карьеру политика, то этот мир исправился бы в лучшую сторону.