Генетическая ошибка - [10]

– В четверг? – переспросила Марина. – Уже так скоро? Я думала, на следующей неделе.

– Нет, в этот четверг, – ровным тоном, без раздражения повторила Петелина.

По четвергам у Марины в вузе было заседание кафедры. Она обязана была присутствовать на нем.

– А перенести никак нельзя? – робко спросила она следовательницу. – Хотя бы чуть попозже.

– Перенести нельзя. – В голосе Петелиной наконец послышался металл.

– Хорошо, я вас поняла. Буду. – Марина спрятала трубку.

Интересно, что еще этой беременяшке нужно от нее? Она ведь все выспросила и записала, да еще перед этим толстяк Специй все так же дотошно выспросил и зафиксировал в протокол. Пока Марина думала и гадала, подоспела ее остановка. Она чуть не проехала ее, потому что не привыкла добираться до работы общественным транспортом.

Здание института, как обычно, радовало глаз белыми мраморными колоннами. Марина обожала смотреть на широкие ступени и на витые портики, устремленные в небо. День выдался солнечный, и в дочиста отмытых стеклах старинных окон с решетчатыми рамами плясали трепетные солнечные зайчики. Марина невольно улыбнулась. Ее детище, ее храм, место, где она чувствует себя живой и счастливой. И тут же ее больно кольнуло тревожное чувство. Что, если ее лишат этой радости, навсегда отняв возможность преподавать из-за судимости? Это показалось Марине столь жестоким, что она машинально замотала головой и, закусив губу, побежала через дорогу к зданию.

Первым, кто попался Марине навстречу, был доцент Мишка Смирнов. Несуразно длинный и тощий, в смешных старомодных очках, он стоял перед доской с расписанием, задумчиво изучая наспех пришпиленный сбоку листочек с правками. При виде подошедшей Марины он оживился.

– Ты понимаешь что-нибудь? Я – ничего! – Смирнов звучно прищелкнул длинными худыми пальцами. – Может, ты мне объяснишь?

– Чего ты не понимаешь? – удивилась Марина.

– Вот здесь. – Смирнов ткнул указательным пальцем в листок. – Тут должен был быть второй курс. А значится третий. Моя пара! Я не веду третий курс. Откуда он здесь взялся?

Марина вгляделась повнимательней. Действительно, напротив фамилии Смирнова значилась пара у третьего курса.

– Ну, Миш, я не знаю, спроси у Григория Ильича. Возможно, это замена, кто-то скоропостижно заболел. Бывает.

– Бывает, – сердито нахохлился Смирнов. – А почему меня не предупредили? Должны были по крайней мере позвонить! Мы на этой паре со вторым курсом собирались провести семинар.

– Проведете в следующий раз, – утешила его Марина.

У нее сегодня были все четыре пары. Это значит, до четырех. И потом еще подготовительные курсы.

– Безобразие. – Продолжая бормотать что-то себе под нос, Смирнов побрел в учебную часть.

– Мариш, привет! – окликнули Марину сзади. Она обернулась и увидела преподавательницу литературы, Ольгу Тимофеевну.

– Ты чего такая задумчивая? – Та удивленно подняла брови.

– Задумчивая? Я? – Марина пожала плечами. – Да нет, все нормально. Просто тут Смирнов сейчас бушевал, ему методисты вставили лишнюю пару. Пошел разбираться.

– Так это за Аверину, – уверенно произнесла Ольга Тимофеевна.

– За Аверину? А что с ней?

– А ты ничего не знаешь? Инсульт у нее. В реанимации со вчерашнего дня. Муж звонил. Она теперь до конца семестра не выйдет. Вот спешно и покромсали расписание.

– Господи, вот несчастье, – тихо проговорила Марина.

– Да уж, врагу не пожелаешь. Сильный инсульт, говорят, она без сознания. Врачи ничего не обещают. – Ольга Тимофеевна вздохнула и полезла в сумочку за ингалятором – она была давним астматиком.

Марина кивнула ей на прощание и пошла к своей аудитории. В голове ее вертелась навязчивая мысль: вот так когда-нибудь будут и ее обсуждать. Только не то, как она попала в реанимацию, а как сидит за решеткой. Марина в который раз за день сердито встряхнулась, будто сбрасывая с себя наваждение, и решительно распахнула дверь.

Несмотря на то что до начала занятия оставалось не меньше десяти минут, многие места были уже заняты. Марина улыбнулась студентам, обнажая жемчужные зубки. Среди преподов института она слыла самой либеральной и продвинутой, многие ребята шутливо пытались за ней ухаживать, но, впрочем, никогда не переступали черту. Марине это даже нравилось, ее всегда можно было увидеть в коридоре в окружении двух-трех поклонников. Они носили ей учебники, тетради с лекциями, иногда бегали в буфет за кофе с круассанами, с готовностью подавали пальто и оказывали прочие приятные услуги. Интересно при этом отметить, что женская половина студенчества практически не ревновала своих однокурсников к хорошенькой преподавательнице, а, наоборот, испытывала по отношению к ней такую же симпатию. В этом была вся Марина – она с легкостью ладила и с мужчинами, и с женщинами, всегда умела поддержать любой разговор, вовремя сказать что-то ободряющее, к месту рассмеяться.

– Доброе утро, – поздоровалась Марина с ребятами.

– Доброе, Марина Владимировна, – весело отозвались те.

– Кто рано встает, тому бог дает, – похвалила их Марина. – А те, кто долго спит, в конце концов много потеряют.

– Я бы тоже с удовольствием поспал, – заметил Коля Сопелкин, симпатичный веснушчатый и рыжий паренек, сидевший на первом ряду. – Да вот незадача, мне ехать из Ногинска. Электричка ждать не будет, вот и приходится вставать в пять, да еще и приезжаю всегда заранее. Другая электричка позже, чем надо, приходит.