Генеральная проверка - [45]

— Сомневаюсь. Скорее всего, верно первое.

— Почему вы так думаете?

— Потому что таковы факты, мой друг! Факты! А когда говорят факты, молчат даже боги!

— А факты как раз тревожные, товарищ Луканов.

— Именно поэтому мы не должны отходить от своих позиций. Они боятся нас. И это хорошо.

— В Москве недоумевают по поводу происходящего у нас. Мы уже получили две радиограммы, но ни на одну из них еще не ответили. Это ненормально!

— Я им послал свой доклад! Пусть прочтут его!

Луканов повесил на вешалку за дверью свой зонтик и направился к письменному столу.

— Должен тебе сказать, дорогой мой Георгий, — продолжал он, усаживаясь в кресло за столом, — эти люди начинают меня раздражать. Легко давать советы издали. А вот попади они сами в это полымя, запели бы по-другому. Васил совершенно оторвался от нашей действительности, о положении в Болгарии он судит издалека, по сообщениям разных телеграфных агентств.

— Это верно. Но, может быть…

— Никаких «может быть»! Мы должны принимать действительность такой, какова она есть! Я не могу менять позицию, которую мы заняли до девятого июня и на которой остаемся сейчас. Она является результатом научного анализа, подкрепленного фактами. Теория о двух разновидностях буржуазии придумана не мною. Она базируется на типичных явлениях нашей болгарской действительности. Мне партия дороже их министерских портфелей, всех их дружб и «оранжевых гвардий».

Димитров в задумчивости смотрел в открытое окно, через которое доносился шум улицы. Со звоном и скрежетом по мосту Львов полз трамвай. На первый взгляд казалось, что ничего не произошло. И тем не менее все стало другим! Мысль об этом не давала ему покоя. Его беспокоили происходящие события и принятые Советом решения. Однако чувство партийной дисциплины брало верх в его противоречивых мыслях, и он сдерживал себя.

— Наш лозунг остается тем же: «Нейтралитет!» — сказал Луканов, словно угадав колебания Димитрова. — Любое другое решение может оказаться для нас поспешным и роковым!

Димитров направился к выходу. В это время раздался продолжительный телефонный звонок. Луканов поднял трубку и спокойно сказал: «Слушаю». После этого дал знак Димитрову не уходить.

— Лично генерал? Да, постараюсь. Не нужно меня просить. Разумеется. Не за что…

Он положил трубку и с улыбкой посмотрел на Димитрова.

— Я же сказал тебе, что им туго приходится! А ты не веришь…

— Ну?

— Поеду. Разумеется, я поеду! Уж я им покажу!

Димитров улыбнулся. Луканов стал готовиться. Затем он взял зонтик и решительным шагом вышел из кабинета.

4

На мосту Львов он сел в трамвай. Доехал на нем до площади Святого Воскресения, откуда до министерства внутренних дел было рукой подать. У дверей министерства его встретил офицер и повел по длинным полутемным коридорам.

Кабинет генерала был невелик. Министр внутренних дел, держащий в руке карающий меч, заслуживал кабинета побольше. Но сейчас генерал Русев хотел подчеркнуть свою солдатскую скромность. Об этом свидетельствовала и обстановка кабинета — простые деревянные стулья с высокими спинками, обшитые дубовыми панелями стены, дубовый письменный стол с тяжелым, около килограмма весом, железным чернильным прибором в форме пушки, огромная географическая карта Болгарии. Карта была единственным красочным пятном в этом суровом, полутемном и холодном кабинете.

Разумеется, за спинкой генеральского кресла висел и портрет его величества. Царь был изображен в военной форме, опирающимся на эфес сабли. Больше ничего примечательного в кабинете не было.

Адъютант предложил гостю сесть перед письменным столом. Но гость сел не на тот стул, который указал ему адъютант, а на другой, перед картой. С этого места ему хорошо были видны и карта, и дверь, ведущая из кабинета в соседнюю комнату. Адъютант опытным полицейским глазом отметил это своеволие посетителя, но промолчал. Как всякий военный, он смотрел на гражданских свысока и с известным снисхождением, считал их людьми второго сорта, от которых нет никакой пользы. Поэтому он только сделал кислую мину, к тому же этот старик с зонтиком выглядел в его глазах довольно старомодным, каким-то закостеневшим, и заслуживал скорее презрения, чем насмешки.

— Подождите немного, господин Луканов. Я доложу о вашем прибытии.

Старик с зонтиком молча кивнул и надел пенсне, чтобы лучше рассмотреть висевшую прямо перед ним карту Болгарии. Эта карта взбунтовавшейся страны притягивала его взгляд — города и села казались горстью просяных зерен, рассыпанных по бумаге.

Луканов встал и, подходя к карте, сказал:

— Да, если верить слухам, это Плевен… Значит, наш Халачев начал там революцию…

Он поправил пенсне и нагнулся, чтобы получше рассмотреть обозначенный сдвоенным кружком город в центре Придунайской равнины. В эту минуту в кабинет вошел генерал. Настроение у него было приподнятое. Он стремительно направился к гостю и чуть ли не обнял его. Выразил удовольствие, что видит его в добром здравии, Луканов сдержанно подал генералу руку, не выпуская из другой зонтик, готовый в любой момент покинуть кабинет.

— Почему не присядете? Зонтик можете повесить на вешалку.

— Благодарю, господин генерал. Я не собираюсь здесь долго засиживаться.