Генеральная проверка - [2]

Сегодня вечером «слон» — кудрявый и краснолицый, в крахмальном воротничке, который стягивал его шею словно железный обруч, в официальном рединготе и с закрученными вверх усами — пребывает в отличном настроении: он смеется, барабанит толстыми пальцами по зеленой обивке ложи, смотрит, перегнувшись через ее край, в партер, где с шумом занимает свои места софийская публика. Вместе с ним в ложе сидят министры Оббов, Церковский, Омарчевский… Они тоже выглядят радостными и возбужденными, много говорят и смеются. На них тоже рединготы с крахмальными манишками. Свои цилиндры они оставили на вешалке в глубине ложи.

Его величество украдкой поглядывает на эту веселую ложу, царственно опираясь на саблю. С некоторыми из этих господ он незнаком, да они его и не интересуют. Однако кудрявый премьер постоянно занимает его мысли, не выходит у него из головы. И это лишь усиливает подавленность царя и охватившее его чувство одиночества.

И вот наконец медленно гаснет свет, шум в зале стихает, умолкают разговоры и в ложе правительства. Его величество облегченно вздыхает. Он любит темноту. Она ограждает от назойливых взглядов. И что самое важное — словно освобождает его от присутствия человека, сидящего в центре правительственной ложи. Слава богу, наконец-то начинается и это очередное торжество с его нудной и бесконечной программой.

В «Апофеозе отечественного драматического искусства» актеры театра представляют две пьесы писателя Вазова: «К пропасти» и «Господин Михалаки». Не забыты и «Михаил» Савы Доброплодного, и знаменитая «Геновева», и «Райна Княгиня», и «Иванко, убийца Асеня» Друмева… Из каждой пьесы играется по сцене, дабы воспроизвести пройденный театром путь, пролитые на этом пути слезы, сбывшиеся и несбывшиеся чаяния и надежды нескольких поколений. Весь этот калейдоскоп возбуждающе действует на снисходительно настроенную образованную публику, которая пришла в театр, чтобы посмеяться над своими дедами. Каждый раз, когда занавес поднимается и опускается, раздаются аплодисменты. Зрители вскакивают с мест, кричат «бис»… Возбуждение передается и сидящим в официальных ложах министрам, дипломатам, сановникам. Многие бросают взгляды в сторону царя и удивляются безразличному выражению его лица, похожего на маску, застывшую над генеральской саблей. По-видимому, только он один во всем зале не испытывает ностальгии по былой добродушной простоте.

Однако некоторые реплики, запальчиво бросаемые со сцены в сторону ложи, где он сидит, подавленный и непонятый, рождают в нем смутное беспокойство. Уж не пытаются ли они в угоду премьеру и остальным министрам оскорбить его своей глупой символикой? Всякое может случиться в эти смутные времена, когда царства становятся республиками и по всему земному шару катится волна мятежей. Публика злорадствует, слушая вопли оборванного богомила, воздевающего руки около самой рампы! «…И сказано, братья, что грех, подобно морю, зальет землю и царство Сатанаила, охватит все пространство от одного конца света до другого… И каждый, кто пойдет по пути заблуждения, придет к погибели…» Что они хотят сказать этим? Не думают ли они, что все эти прозрачные намеки останутся незамеченными?.. «Не повинуйтесь царским законам, потому что они — измышление дьявола; не гните спину на бояр — ваш труд порождает в них праздность, это вы одеваете их в шелка и жемчуга…» И вы так считаете, господа? «…И великий грех совершает тот, кто вступает в царскую рать, и убийство совершает тот, кто убивает по приказу царя…» Ты тоже считаешь так, господин Стамболийский? Твое республиканское сердце сейчас переполнено радостью и мужицкой самонадеянностью, но корона еще прочно держится на моей голове, и я еще не выпустил из рук саблю, хотя она и покоится мирно в стальных ножнах! Поймешь ли ты меня или будешь продолжать комментировать слова этого вставшего в фальшивую позу пророка? Не поймешь! Твой шепот и твои мысли я слышу и понимаю лучше, чем крики и вопли этого Босоты!.. «Ваши враги — бояре, малые и великие, потому что они живут кровавым потом божьих детей… Презрите их… Отвратите от них взоры свои… Гнушайтесь их…»

— Здорово сказал старик Вазов, — быстро проговорил Стамболийский, толкая локтем сидящего немного позади него министра Цанко Церковского, который был не только министром, но и поэтом тяжелой крестьянской доли. — Здорово сказал! Верно, Цанко?

— Да, Сандьо, это один из сильнейших монологов Босоты. Боюсь только, не рассердили бы его величество эти дерзкие слова.

— Дорогой поэт, ведь это история… Пусть учится. А если у него совесть нечиста — тем хуже для него. Пусть задумается!

— Конечно, у истории есть чему поучиться. Слышишь, что Босота сказал? «Гнушайтесь брака, братья!» Сильно, очень сильно! В этом богомиле есть что-то от юродивого.

— Устами юродивых бог глаголет истину.

— Это верно. «Нет ни царя, ни власти, ни отрока. Бог всех нас создал равными…» Я буду не я, если это не коммунистическая проповедь. Пусть, пусть натрут его бурбонский нос жгучим перцем! Потому что после меня придут коммунисты… Больше некому… Надо будет поздравить господина Попова, он удачно составил программу. А Омарчевский пусть похвалит организаторов торжества. Актриса тоже хороша… Ее фамилия, кажется, Недева?