Генерал Раевский - [5]

Шрифт
Интервал

Узнав о приезде родственника Потёмкина, штабные чины проявили к Николаю особое внимание: сказали, что светлейший в отъезде, приедет лишь на следующий день, помогли устроиться на квартире.

Главнокомандующий действительно появился под вечер следующего дня. Первым к зданию с колоннами и чугунной оградой подскакал вестовой с трубой, вывел звонкий пассаж. Потом загремели колеса кареты, застучали копыта коней охраны. Из здания выбежали офицеры, засуетились, выстраиваясь в шеренги.

Со ступеньки кареты не спеша сошёл огромного роста и косая сажень в плечах генерал с чёрной повязкой на правом глазу. Николай от матери слышал, будто глаз у дяди матушки вытек, когда он неосторожно попытался выцарапать соринку. В дороге фельдъегерь неосмотрительно назвал светлейшего одноглазым.

Зычным голосом прибывший главнокомандующий что-то высказал подбежавшему адъютанту и важным шагом направился к распахнувшимся пред ним дверям. Стоявшие там гвардейцы откинули в стороны ружья и застыли в стойке, провожая фельдмаршала выпученными глазами.

Наблюдавший за ним Николай не посмел приблизиться к дому, чтобы напомнить о себе. Только через добрый час его разыскал адъютант главнокомандующего. Сверкая золотом эполет, он сказал, чтобы Раевский шёл к светлейшему, который ждёт его.

Потёмкин сидел за большим, покрытым белой скатертью столом, уставленным посудой из серебра, золота и хрусталя.

— A-а! Родственник! — прогремел он иерехонской трубой, вглядываясь в юношу.

Лицо главнокомандующего было малознакомо: Николай видел его всего два или три раза, к тому же давно.

— Садись, поговорим, — предложил Потёмкин. — Я чертовски устал и голоден. Рассказывай, кик там в Петербурге твоя мать?

Бесшумно вошёл слуга, уловив кивок Потёмкина, стал обслуживать Николая.

— Так ты уже прапорщик гвардии? Чин для тебя, скажу, немалый. Впрочем, он тоже меня не миновал. С того чина я начал делать карьеру. Мне тогда было двадцать три. И вот, как видишь, достиг фельдмаршальских погон.

Заняв в 1762 году престол, Екатерина, отмечая тех, кто помог ей совершить государственный переворот, вспомнила бравого гвардейца Конного полка.

— Как фамилия молодца, который нёс в Ропше караульную службу? — спросила она.

— Вахмистр Потёмкин.

— За усердное старание надобно оделить его тремя тысячами рублей.

— Пожалуй, многовато, — возразили те, кто возвёл её на престол.

— Тогда две тысячи рублей и ещё памятный сервизик.

Эту же фамилию императрица встретила, просматривая списки Конного полка, где Потёмкина предлагали произвести в корнеты.

— Для него мало, — сказала она и, зачеркнув написанное, вывела: «Быть в подпоручиках».

Так за три июньских дня в судьбе Григория Потёмкина произошёл коренной перелом.

Небольшое местечко Ропша находилось на полпути из Ораниенбаума в Петербург. Там в заточении был арестованный сторонниками мятежной Екатерины её муж, император Пётр Третий. В своё время он сменил на престоле Елизавету, теперь сменили его.

Соотечественники писали о нём: «Пётр Фёдорович от рождения был слабого, болезненного сложения; дряблый телом и духом, он жил впечатлениями минуты, то безгранично самоуверенный, то бесконечно растерянный. Впечатления, пережитые им 28 июня, были ему не по плечу; слабый организм не выдержал бурных толчков, и Пётр несколько раз впадал в обморок. Удар 29 июня сломил его окончательно. Все 35 лет, прожитые им на свете, он сознавал себя то герцогом, то великим князем, то императором… Однако менее чем в 24 часа Пётр из самодержавного императора обратился в бесправного узника. Ещё в пятницу вечером его слово было законом для всей империи, а в субботу утром грубый солдат повелевал в Ропше каждым его движением».

Императора, свергнутого своей женой Екатериной, привезли в ропшинский дворец в арестантской карете. Его поместили в довольно обширную комнату, где стояла кровать в алькове. Оставили одного, выставив у дверей часового. Всё здание дворца было оцеплено гвардейским караулом. Офицеры и солдаты относились к ненавистному бывшему императору грубо, даже жестоко.

А в это время в Петербурге гвардейцы столичного гарнизона торжествовали по поводу успеха осуществлённого переворота. Государыню императрицу доставили в казармы Измайловского полка. Радость встречи с ней у солдат была невыразимой. Оттуда Екатерину повезли в Семёновский полк. Облачившись в гвардейский мундир, она объявила себя полковником этого полка. Из казармы она направилась в Казанский собор, куда не замедлила прибыть рота гренадер Преображенского полка, извинившись за своё опоздание. Туда же поспешили артиллерийские батареи, подтверждая факт свершившегося грохотом орудийных колёс по мостовой столицы.

В Зимнем дворце уже собрались Синод и Сенат и все сановники. Там составили манифест и присягу, и все признали Екатерину российской государыней.

Она же в тот же день приказала главному сообщнику по перевороту гвардейскому капитану Алексею Орлову ехать в Ропшу, во дворец, где находился несчастный Пётр Третий.

Прошло три дня, и в субботу вечером 6 июля из Ропши прискакал нарочный. Он подал Екатерине пакет от Алексея Орлова. На листе серой нечистой бумаги неумелым почерком, пьяной рукой было написано:


Еще от автора Анатолий Филиппович Корольченко
Миусские рубежи

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Генерал Скобелев. Казак Бакланов

Используя богатый документальный материал, автор увлекательно рассказывает о жизни и боевой деятельности двух российских военачальников — М. Д. Скобелева и Я. П. Бакланова, воскрешая почти забытые имена и дела патриотов.Книга рассчитана на широкий круг читателей.


Битва за Кавказ

Морские и сухопутные сражения под Новороссийском и Туапсе, Краснодаром и Майкопом, Ессентуками и Кисловодском, Нальчиком и Пятигорском являются одной из самых героических страниц истории Великой Отечественной войны.Новая книга писателя-фронтовика А. Корольченко посвящена одному из важнейших сражений Великой Отечественной воины. Автор рассказывает о событиях на Кавказе в 1942-1943 гг. На основе архивных документов, воспоминаний участников, личных наблюдений он раскрывает обстановку того трудного времени, повествует о боях и сражениях, об их военных руководителях.


Атаман Платов

Книга посвящена выдающемуся военачальнику и герою Отечественной войны 1812 года донскому атаману Матвею Ивановичу Платову. Это документальный рассказ о его жизни, с детских лет в Черкасске, тогдашнем центре Донской казачьей области, до последних дней.


Выбитый генералитет

В книге рассказывается о судьбе выдающихся советских маршалов, генералов, адмиралов, внесших значительный вклад в развитие Советских Вооруженных Сил и победу в Великой Отечественной войне. Необоснованно репрессированные в 1937— 1950-х годах, большинство из них были уничтожены. Впоследствии реабилитированные, они оставили делами своими добрый след в российской истории.Адресована широкому читателю.


Маршал Рокоссовский

В книге повествуется о наиболее важных этапах жизненного пути выдающегося полководца двадцатого века маршала Советского Союза и Польши Константина Константиновича Рокоссовского.Рассказывая о судьбе всемирно известного военачальника, автор описывает эпизоды из его жизни, основываясь на воспоминаниях очевидцев, приводит высказывания маршала и его оценки различных событий и явлений, многие годы остававшиеся неизвестными.Рассчитана на широкий читательский круг.


Рекомендуем почитать
Заслон

«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.


За Кубанью

Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.


В индейских прериях и тылах мятежников

Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.


Плащ еретика

Небольшой рассказ - предание о Джордано Бруно. .


Поход группы Дятлова. Первое документальное исследование причин гибели туристов

В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.


В тисках Бастилии

Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.