Генерал Деникин. Симон Петлюра - [3]

«…Да здравствует новый король!»

С раннего утра 31 марта 1918 года белогвардейская Добровольческая армия, созданная М. В. Алексеевым, Л. Г. Корниловым и А. И. Деникиным в конце 1917 года в Новочеркасске, приступила к подготовке решительного штурма Екатеринограда — столицы тогда только что возникшей советской Кубани. Опережая противника, обороняющиеся подвергли интенсивному артиллерийскому обстрелу образцовую ферму сельскохозяйственного общества, отстоявшую от города в трех верстах, где, по их предположению, и концентрировались главные силы корниловцев.

Один из снарядов, пробив стену возле окна домика, влетел в комнату и взорвался. Там за письменным столом сидел в тот момент командующий армией генерал от инфантерии Л. Г. Корнилов, возможный претендент на роль диктатора взбунтовавшейся против господ рабоче-крестьянской России.

Сразу бросившиеся в комнату генерал Казанович и адъютант увидели командующего лежащим на полу и покрытым обломками штукатурки. Корнилов еще дышал, но кровь сочилась из небольшой раны на виске и текла из пробитого правого бедра.

Прибежавшие вскоре начальник штаба армии генерал Романовский и несколько офицеров вынесли раненого на носилках к обрыву реки Кубани. Через несколько минут Л. Г. Корнилов там же скончался. Должность командующего Добровольческой армии тотчас перешла к генерал-лейтенанту А. И. Деникину, состоявшему до этого заместителем Корнилова. Доставшееся ему «наследство» пребывало в катастрофическом состоянии.

Добровольческая армия, совершившая до этого за месяц с лишним поход от берегов Дона до берегов Кубани, известный с легкой руки его участников как «Ледяной», 27 марта приступила к штурму Екатеринодара. Его захвату придавалось большое значение — и военное, и политическое, и стратегическое.

Руководители «белой гвардии» намеревались превратить Кубань в свою опорную базу, на которой они надеялись возродить «единую и неделимую Россию». Офицерство, составлявшее основу трехбригадной действующей армии, к тому времени достигшей 6 тыс., видело во взятии города конец своим мучениям, прочную опору под ногами и начало новой жизни. Деникин заблаговременно и предусмотрительно уже был назначен генерал-губернатором Кубанской области.

Но красные проявили тогда еще невиданную для них стойкость. Они успешно отражали непрерывно следовавшие одну атаку за другой. Командиры добровольческих бригад генералы Богаевский, Марков и Эрдели высказывали тревогу и беспокойство.

На четвертый день непрерывных боев Корнилов, впервые после заседания еще в станице Ольгинской в конце февраля 1918., вызвал генералов Алексеева, Деникина, Романовского, Маркова, Богаевского и атамана Кубанского войска Филимонова на военный совет армии. Но не для обсуждения предрешенного им плана, а чтобы убедить прибывших в необходимости решительного штурма Екатеринодара. Однако на заседании выяснили численное превосходство и лучшую вооруженность красноармейских войск и большие потери добровольцев — в Партизанском полку осталось не более 300 штыков, а в Корниловском — и того меньше. Казаки, не желая воевать, расходились по домам. Корнилов, никому не возражая и никого не успокаивая, глухо, но резко сказал: «Положение действительно тяжелое, и я не вижу другого выхода, как взятие Екатеринодара. Поэтому я решил завтра на рассвете атаковать по всему фронту. Как ваше мнение, господа?»

В поддержку высказался только Алексеев, но предложил перенести штурм на 1 апреля. Корнилов согласился. Марков, возвратясь к себе, сказал в штабе: «Наденьте чистое белье, у кого есть. Будем штурмовать Екатеринодар. Екатеринодара не возьмем, а если и возьмем, то погибнем». Деникин, оставшись с Корниловым наедине, спросил: «Лавр Георгиевич, почему вы так непреклонны в этом вопросе?» Тот ответил: «Нет другого выхода, Антон Иванович. Если не возьмем Екатеринодар, то мне останется пустить себе пулю в лоб».

Но дело до этого не дошло. Смерть Корнилова от шального снаряда и назначение на роль командующего Добровольческой армией его сподвижника и неизменного заместителя с самого Новочеркасска Деникина все изменили.

Совещание под руководством новоиспеченного командующего постановило отказаться от дальнейшей осады Екатеринодара и отступить. Дальнейший свой путь генералы, собственно, не знали, но чувствовали, что уходить надо немедленно и как можно дальше, вероятно, на Дон. Остатки Добровольческой армии, разместившись на повозках, ринулись, куда глядят глаза. В станице Дядьковской, чтобы облегчить обоз, они бросили 119 раненых под гарантию видного кубанского большевика А. А. Лиманского, до этого находившегося у белых в качестве заложника. Позднее Деникин писал, что свое обещание Лимаиский выполнил добросовестно.

В станице Успенской, немного придя в себя, Деникин официально вступил в командование армией и выпустил воззвание о целях и задачах, стоящих перед его войском. Будущие формы государственного строя России, провозглашалось в этом документе, зависят от воли Всероссийского учредительного собрания, а пока предстоит борьба не на жизнь, а на смерть — до замены «власти черни» «народоправством». Случай — господин парадокс — спас ядро Добровольческой армии от верного разгрома под стенами кубанской революционной столицы.