Генерал Деникин. Симон Петлюра - [11]

Летом 1892 года закончился курс обучения в училище. У Антона Деникина получился высокий выпускной балл — 10,1, что обеспечивало ему выбор хорошей вакансии. В жизни выпускника это — переломный пункт. От него во многом зависит вся его дальнейшая судьба. Он предопределяет весь дальнейший уклад личной жизни, все последующее прохождение службы, всю школу, карьеру. Очень важно, с чего и где приступать к офицерским обязанностям. В захолустном ли гарнизоне или в большом промышленном, культурном и научном центре, в передовой или отсталой части, в том или ином роде войск. На юнкерской бирже вакансий поэтому существовала котировка родов войск в такой последовательности: гвардия, полевая артиллерия, инженерные войска, пехота. В гвардию допускались только потомственные дворяне. Обладатели низких баллов назначались в сибирскую глушь, кавказские урочища, в далеко отстоящие от города казармы, в глухомань.

К этому времени, после 1874 года, в соответствии с военной реформой Александра II, Русская армия претерпела коренные изменения. Строясь на принципе всеобщей воинской повинности, она превратилась в массовую и непрерывно насыщавшуюся новейшей боевой техникой. Это вызвало глубокие перемены в составе офицерского корпуса. Дворянской продолжала оставаться только его гвардия, в остальной же части армии офицерство подверглось сильной демократизации, пополняясь главным образом из разночинной среды и средних слоев населения. Это новое поколение офицеров не отличалось былой блестящей внешностью, но обладало глубокими знаниями, трудолюбием и, по словам А. И. Деникина, разделяло «достоинства и недостатки русской интеллигенции».

Антон Деникин, относившийся к последней категории, не искал для себя теплого места в штабах и столицах, отдав предпочтение провинциальной службе. Он выбрал вакансию во 2-ю Артиллерийскую бригаду, находившуюся в городе Белу Седлецкой губернии, на территории Польши, неподалеку от дорогих ему с детства мест.

5 августа 1892 года он и его сверстники получили офицерские погоны. Начальник училища произнес перед строем прочувствованную торжественную речь. После нее все бросились в казарму и, спеша, впервые в жизни переоделись в заранее приготовленную офицерскую форму. Чувство гордости и радости распирало им грудь. Сразу затем поторопились в Киев. Одни — чтобы предстать в новом облике перед родными, близкими, друзьями, невестами, знакомыми; другие, источая счастье и задор, — чтобы скинуть груз опостылевшей солдатской казармы и, растворясь в шумно гомонящей городской толпе, окунуться в гущу почти забытой и полузапретной жизни.

Вечером в увеселительных заведениях Киева дым стоял коромыслом. Шумные компании переходили из одного веселого места в другое. Вместе с молодыми офицерами праздновали теперь уже бывшие их преподаватели и курсовые командиры. Льется рекой вино, звучат песни, вспыхивают воспоминания. «В голове, — припоминал А. И. Деникин через пятьдесят с лишним лет, — хмельной туман, а в сердце — такой переизбыток чувства, что взял бы вот в охапку весь мир и расцеловал!»

А через два дня разъехались молодые офицеры по домам в отпуска на 28 дней, а потом к местам службы, по горам и долам бескрайней России. И никто ничего не ведал о грядущем. Впереди простиралась жизнь, казавшаяся бесконечной. И всех переполняла готовность служить Родине, не щадя живота своего, до последнего вздоха. И одни потом пали на полях сражений русско-японской и первой мировой войн, другие, немногие счастливчики, дожили до седых волос.

Не знали и не ведали Антон Деникин с Павлом Сытиным, однокашники из числа лучших выпускников Киевского юнкерского училища того, 1892, года, что через 26–27 лет, в расцвете сил, на взлете мужания, схлестнутся они, ведя за собой огромные воинские соединения, в смертельной схватке самой ожесточенной — гражданской — войны, в знойных степях Юга России, когда пошли, опьяненные кровью, отец на сына, сын на отца, брат на брата. Первый — во главе белых, второй — во главе красных. Поистине, пути Господни — неисповедимы.

Вхождение в офицерство

Везде и во все времена жизнь офицерской среды — особенная. В России она тоже коренным образом отличалась и отличается от жизни любого другого слоя общества. Оказавшийся в ней вынужден следовать правилам игры, к установлению которых он не имел никакого отношения. Более того, со своей стороны он практически не в состоянии вносить в них какую-либо корректировку, учитывающую интересы, привычки, особенности его натуры. Однажды приняв эти правила, человек следует им беспрекословно, пока носит мундир с офицерскими погонами. И не только он, но, в известной степени, и его семья.

Разумеется, на ритм, строй и порядок офицерской жизни оказывает влияние тот или иной социальный уклад, по лишь отчасти. Независимо от эпохи, общественных катаклизмов, офицерская жизнь, офицерский мир сохраняют свои устойчивые черты. Здесь свои законы и правила, в большом и малом, в общем и частном опирающиеся на столетиями отшлифованные и потому, как гранит, прочные традиции, передающиеся из поколения в поколение. Описанные во всех деталях А. И. Куприным («Поединок»), П. Н. Красновым («От двуглавого орла к красному знамени»), кстати, современниками и чуть ли не однокашниками по юнкерству и армейской карьере М. И. Драгомирова, М. В. Алексеева, А. А. Брусилова, Л. Г. Корнилова, А. И. Деникина, — эти правила и установления во многом перекочевали и в Красную армию. Пусть даже ее строители, неистовые революционеры-большевики, руководствовались основополагающим принципом «Интернационала»: