Гендер и язык - [192]

2. Эмпирическое исследование вопроса о гендерных различиях в академическом профессиональном общении

2.1. Поведение экспертов-мужчин и экспертов-женщин в медиальном контексте

Социолингвистический исследовательский проект, осуществляемый в университете Констанца[64] (некоторые его результаты излагаются также в настоящей статье), занимается анализом дискурсивных стратегий и стилистических способов коммуникации, участвующих в создании асимметрии / симметрии полов в трех различных конверсационных типах (телевизионная дискуссия, неофициальное общение и общение в профессиональной обстановке). В институциональном дискурсе центральное значение имеет соотношение заданных и созданных факторов контекста. В исследованиях женского языка были выдвинуты тезисы, не учитывающие специфику контекста; в последние годы ей уделяли больше внимания. Для различных коммуникативных ситуаций было обнаружено, как конструируются различные степени симметрии / асимметрии между женщинами и мужчинами.

Выявлены четыре типа коммуникативных жанров, в которых с наибольшей вероятностью проявляется значимость гендерного параметра: управление коммуникацией (предоставление слова, комментарии к высказываниям, длительность речевого отрезка и т. и.), конструирование статуса эксперта, шутливая коммуникация, несогласие / аргументативные дискурсы. Для сферы управления коммуникацией обнаружено: тезис о том, что мужчины в целом чаще перебивают женщин, не так устойчив и подтверждается только для некоторых контекстов. Кроме того, можно утверждать, что перебивания часто не воспринимаются как таковые в случае согласия, однако при несогласии вероятность такого восприятия очень высока[65].

Конструирование статуса эксперта исследовано Коттхофф [Kotthoff 1996а; 1993b] на материале различных дискуссий «Club 2» (ток-шоу на австрийском телевидении). Установлено, что в семи из десяти дискуссий присутствующие мужчины конструируют более высокий статус эксперта, чем присутствующие женщины. При этом у мужчин выявлена непосредственная зависимость конструирования статуса эксперта и ожиданий, имеющих место к началу коммуникации «по умолчанию»: высокий профессиональный и общественный статус ведет к высокому коммуникативному статусу. У женщин столь прямой зависимости не выявлено. Например, приглашенная для участия в дискуссии на психологическую тему известная женщина-терапевт, рассказывая о личном опыте, может быстро приобрести статус не эксперта, а лица, сообщающего о своих проблемах. Подобные роли участников конструируются в коммуникативном общении. (Здесь очень важна активность модератора: в представленных теледискуссиях женщинам реже предоставлялось слово, а модератор, сам экспертом не являющийся, считал возможным критиковать или поучать их.) Женщины сами способствовали созданию более низкого коммуникативного статуса, что выражалось, например, в излишней медлительности при выдвижении аргументов или переадресации направленного им вопроса вместо демонстрации своего статуса эксперта, а также в редких высказываниях поучающего характера, свидетельствующих о превосходстве. По умолчанию высокий коммуникативный статус приписывался лишь тем женщинам, чье общественное положение было очень высоким[66].

В следующих частях работы излагаются результаты исследования, отвечающие на вопрос, как названные особенности коммуникации соотносятся с коммуникативным поведением эксперта в академической среде.

2.2. Особенности институционального фрейма «университет»

Рассмотрение институционального фрейма «университет»[67] служит, с одной стороны, не только методологическому отграничению от аналогичных исследований частной сферы или других общественных институтов – это позволяет выделить жанры коммуникативного общения (отчасти однозначно сводимые к исторической риторической традиции), по форме и составу участников специфичные для высшей школы, и охарактеризовать стили несогласия, которые в подобном виде вряд ли можно встретить где-нибудь еще и которые легко распознаются членами университетского сообщества. С другой стороны, несмотря на высокую (по сравнению со спонтанными высказываниями) степень закрепленности и ритуализированности типичных академических форм коммуникации, неправомерно было бы исходить из жесткого фрейма[68] и неизменности применяемого репертуара, допуская, что он задает речевые (и неречевые) действия. Именно фоновые знания участников, широкий репертуар типов действий, жанров и ситуаций делает возможными при необходимости игру с формами, отклонение от норм, нарушение стилей[69]; допускает вариации, иронию, креативные истолкования, смену фрейма, варьирование модальности; метакоммуникативную переквалификацию ситуации. Необходимо подчеркнуть, что наибольший интерес представляет то, что отклоняется от заданной нормы.

2.3. Феномен несогласия

По причинам методического характера – чтобы избежать влияния теоретических предпосылок, разработанных в области гендерных исследований, – было решено при анализе корпуса данных (записей профессиональной коммуникации, прежде всего бесед на заседаниях и коллоквиумах) и выделении типов речевых действий первый этап работы проводить без учета категории гендера. Представляется целесообразным на данном этапе определить границы понятия «несогласие» и выявить наиболее частотные способы его выражения, соотнести их с различными коммуникативными жанрами и оценить, как выбор средств выражения несогласия модифицирует динамику высказываний.