Ген подчинения - [50]

Я глубоко вздохнула.

— Конечно, Эльдар! Если до вторника мы вас не освободим, обязательно решим с книжками! — снова пожав ему руку, я горячо добавила: — Вы, главное, не переживайте так и не ставьте на себе крест! Вам нужно просто продержаться немного, и все встанет на свои места. Улик против вас по-прежнему нет, помните это! Если вы вдруг с кем-то тут подеретесь или что-то в этом духе, это вам никак не поможет, только повредит. Поэтому ведите себя спокойно, не злитесь на полицейских — они тоже пытаются помочь.

— Да сдался им я… — усмехнулся Эльдар. — Но ладно. Буду тише воды ниже травы.

И посмотрел на меня, как щенок, который хочет, чтобы его похвалили.

* * *

Мне казалось, что мы поедем в Дельту или даже на Верфи — я точно не знала, где именно работает Орехов-младший, на Ореховских складах или в здании кумпанства. Но, к моему удивлению, наш путь лежал в Опаловый конец. Очевидно, нас решили принять на дому.

Когда мы подъехали к роскошному особняку (по сравнению с ним особняк бывшего мэра Воеводина казался маленькой деревенской усадебкой), причина стала понятна: едва пролетка извозчика въехала на ведущую к дому изогнутую дорожку, прямо у крыльца приземлился полицейский аэромобиль с Салтымбаевой и Пастуховым на борту. Вчера у меня сложилось впечатление, что шеф договорился о личном интервью с Ореховым, но, видимо, на самом деле он будет просто присутствовать при том, как того расспрашивает полиция.

Увидев нас, Пастухов приветственно гавкнул.

— Доброе утро, Вася! Спасибо, что договорился за нас, а то его секретарь уперся клювом — мол, вызывайте повесткой, по-другому никак! Старый бюрократ! А повестку, конечно, зажали.

«М-да, — подумала я, — Эльдара бросили в тюрьму при одной тени подозрения, а беспокоить лишний раз могущественного богача, конечно, управление судебных приставов не захочет!»

— Фергюс действительно уже не молод, — мурлыкнул Василий Васильевич. — Надо знать к нему подход. После вас, дорогой друг.

Шеф сказал это только из вежливости: он никуда не шел, а ехал у меня на руках. Ступени были мраморные, а шеф не любит, как мрамор скользит под лапками.

У двери нас встретила дворецкая женского пола — сравнительно новая мода, большинство старых домов еще консервативны — и проводила в небольшую и очень уютную гостиную. Она даже не выглядела такой уж богатой, если не считать шелковых полосатых обоев. Обычная мебель, у шефа похожая.

Впрочем, присев на диван и коснувшись его рукой, я поняла, что ничуть не обычная: ткань обивки так и льнула к пальцам. И вышивка, кажется, была ручной, а не машинной. Ну и ну.

(Зачем заказывать ручную вышивку для диванного сиденья?! Не понимаю я этих богатеев.)

Дворецкая спросила, не угодно ли нам чаю, получила утвердительный ответ и удалилась.

Буквально через минуту горничная вкатила в гостиную столик с пятью чайными приборами (в том числе двумя явно рассчитанными на генмодов) и набором лакомств на многоярусном блюдце, которые источали совершенно умопомрачительный аромат. Я велела себе справиться со слюноотделением: после завтрака и трех часов не прошло, куда тебе еще есть!

Аудиенция была назначена на десять, и Орехов появился минуту в минуту (я еле успела положить на блюдечко недогрызенный кусочек печенья). Внешность его меня разочаровала. Я видела фотографии и гравюры Татьяны Ореховой в газетах: даже в свои годы она оставалась сногсшибательной красавицей. Такой бы блистать на театральных подмостках, а не руководить торговой империей! Сын же ее выглядел довольно невзрачно. Правда, как и его знаменитая мать, он был чрезвычайно высок, но, в отличие от нее, имел лишний вес: солидное брюшко не скрывал даже хорошо пошитый костюм. Простодушное розовощекое лицо больше подошло бы продавцу пряников, чем наследнику миллионов. К тому же, он носил крошечные мышиные усики, которые совершенно ему не шли.

— Здравствуйте, уважаемые гости! — воскликнул он напористо и дружелюбно, от чего сразу показался симпатичнее: у него оказался приятный, располагающий к себе голос. — Никифор Орехов, к вашим услугам. Можно просто Никифор. Как мне ни приятна ваша компания, мы все тут деловые люди, время дорого, — он подмигнул то ли мне, то ли Мурчалову (шеф по-прежнему сидел у меня на коленях). — Вы, видимо, старший инспектор Пастухов Дмитрий Николаевич? — тот кивнул, а я порадовалась, что теперь знаю отчество Пастухова. — Инспектор Жанара Алибековна Салтымбаева, сыщик Василий Васильевич Мурчалов и… — он вопросительно, с легкой улыбкой посмотрел на меня.

— Это моя помощница Анна Владимировна, — сказал Мурчалов.

— А! Наслышан, — в его обращенной ко мне улыбке появилась теплота. «Это от кого же, интересно?» — совершенно сбитая с толку, подумала я, но купец уже продолжал: — Матвей Вениаминович крайне высоко отзывался о вашем профессионализме! В своей манере, разумеется, — последнюю фразу он добавил немного заговорщицким тоном, как будто призывая нас разделить шутку.

Я тут же поняла две вещи: во-первых, что козел Матвей Вениаминович (он же профессор Медицинской Академии и наш с шефом клиент), скорее всего, ругал меня на чем свет стоит. И во-вторых, что Никифор Орехов — страшнейший человек, чье обаяние стоит целого морского флота.