Геморрой, или Двучлен Ньютона - [55]

Я пришел первым и, когда она вошла, опять подумал, что эта женщина могла бы сделать счастливым любого мужчину, если бы была женщиной. Но она была пиарщицей. Пираньей.

Мы взяли кофе и воду. Я молчал – иногда партию определяет ход черными. Элис смотрела в огромное окно, уж не знаю, зачем продолжая тянуть паузу, в конце концов не я ее позвал, а она меня. Я было подумал, что можно кончить молчанку, проявить свои качества джентльмена, как она наконец заговорила:

– Был в биографии АнАна один факт, он чуть было не порешил одного…

Я перебил ее, докончив за нее историю, изложенную мадре. Кстати, выходит, она не приукрашивала факты. В глазах Элис промелькнуло удивление и даже одобрение. Словно она обнаружила, что ученик превзошел ее ожидания. Восхищения не было. Я рассердился, хотя и не подал виду, и сказал, что мы рассматриваем несколько версий, включая ту, что тем недобитым хмырем мог быть ПиПи. Она отрицательно покачала головой и выдала обалденный факт.

Оказалось, что та сакраментальная история, изменившая мировоззрение АнАна, была подстроена самой девицей, в которую он был безнадежно влюблен. Дело в том, что эта Нинка была из номенклатурной семьи, а ее избранник – из пролетарской. Неравные браки не поощрялись даже в стране всеобщего равенства. И вот эти двое – Нина и ее избранник – разыграли спектакль, в котором была крутая драка с «хулиганами», на которую спровоцировали ничего не подозревающего АнАна. В результате по сценарию Нинку спас ее парень и тем самым получил благословение ее родителей на брак с их дочерью. А бедного АнАна замели неожиданно появившиеся менты. Это было совсем не по сценарию, и Нинка решила, что не станет строить свое счастье на чужом несчастье. Она вынудила номенклатурного папашу вызволить АнАна, наплетя отцу какую-то слезливую байку о его помощи в том инциденте. Так что АнАна спас не предстоящий шахматный турнир, а своеобразное благородство авантюрной пары.

АнАн, естественно, ничего об этом не знал – он пребывал в депрессухе, из которой вышел неожиданно, причем абсолютно новым человеком – уравновешенным, спокойным и прагматичным. Внешне. Что там творилось в его голове, никто не знал. Но самое замечательное, что ход с двумя кандидатами предложил не ПиПи, а АнАн, который какими-то путями добился у него аудиенции. Более того, именно он настоял на том, чтобы его пиар-кампанию проводил я! Всю комбинацию, включая то, что на каком-то этапе я должен был узнать о существовании кандидата-двойника и то, что на него работают «пираньи», разработали АнАн и Карлыч. Так что бессмысленно искать, на какой крючок ПиПи подсадил АнАна, равно как и обратное, ибо оно очевидно. Оставалось понять, какого черта АнАну все это понадобилось? Задумывал ли он сразу выскочить в семерку лидеров или хотел пока просто стать публичным человеком, а там уж степ бай степ внедрять неведомую нам идею? Тем не менее, рассчитывал ли он на то, что я катализирую процесс, и именно поэтому выбрал меня? Сели ли – пусть и случайно – мои идеи, так удачно раскрутившие его, на матрицу неизвестной мне его генеральной идеи или он принял их, понимая, что на этом этапе это ему выгодно? И генеральный вопрос: что этот гад задумал?

Когда я изложил все эти вопросы Элис, она пожала плечами:

– Зачем? Зачем тебе все это? Главное, ты понял, что был пешкой в чужой игре. Отсюда и пляши.

Я насторожился. В начале ее монолога я не спросил, откуда у нее информация. Во-первых, она бы солгала, во-вторых, я был занят тем, чтобы произвести эффект своей информированностью. Если я спрошу ее сейчас, это однозначно будет выглядеть как проявление моего недоверия. Но я действительно сомневался. Плюнув на все, я выложил ей свои сомнения. Она кивнула:

– Имеешь право – после того, как тебя использовали все, кому не лень (а вот за это я еще отомщу!), впору проверять даже телефонную книгу. Но, как ты понимаешь, источник информации я не раскрою. Следовательно, тебе решать – врала я или нет, и, соответственно, что тебе делать дальше.

У меня не было нужды спрашивать, как бы она поступила на моем месте. Я не сомневался, что Элис не стала бы тратить ни минуты на размотку психологических казусов, она начала бы действовать с исходной позиции: «Меня юзнули, я их отъюзю». Мне стало грустно, и я спросил:

– Элис, что ты читала из Достоевского?

– Все, – сказала она, – просто мы с тобой сделали разные выводы из прочитанного. Потому что ты завис на «Идиоте», а я на «Бесах». – Она встала: – Ты всегда ведешь себя как идиот. Одних это подкупает, других раздражает. Меня… забавляет… забавляло. Ты вырос, Маугли, пора читать другие книжки. Зависших во времени идиотов скидывают со счетов. И последнее… Ты раскрутил нас… как последний идиот, потому что сам оказался просто использованным и выкинутым. Но ты сумел подняться… и не стал мстить. Колол по-мелкому, ну так еще бы и без этого! Информация, которую я тебе сейчас… подарила, дорого стоит. Так что мы квиты. С этой минуты счет идет по новой, мы оба на старте и ничем не связаны… Мы – конкуренты. Берегись… Маугли!

Кажется, у меня горели уши, и она видела это. Но зато она не знала, о чем я думал на протяжении ее монолога. А думал я о том, заплатит ли она за свой кофе или оставит это мне. И если кто-то думает, что я размышлял о какой-то фигне, пока пиранья делала мне психоанализ, он просто плохо читал Фрейда. Или Юнга. Или Фрома. Хотя все это туфта. У меня свои психосимволы. Женщина, которая расплачивается за обоих – типа, она пригласила, ей и платить, – гендерная сучка. Женщина, платящая за себя, в лучшем случае не питает к мужчине половой истомы. Но если после такого монолога она оставляет мужчине право заплатить за чашечку кофе… значит, секс был отменный. А что еще надо мужчине, чтобы чувствовать себя доминантным самцом?! И что есть важнее этого? Элис встала, покачала головой – видно, что-то прочла на моем фейсе, – и вышла.