Где ты, счастье мое? - [2]

— Явился, неугомонный, — притворяясь сердитой, встретила мужа Майра, пряча усмешку в голубых глазах и, не выдержав, светло улыбнулась. — Наладил свой драндулет?

— Не драндулет, автомобиль марки ЗИС-150, темнота, — отшутился Яшмолкин. Тут же, у порога, он скинул отмытые в калужине мокрые солдатские «кирзяки», поставил в угол.

Жена заботливо стащила с него тяжелый, набухший влагой плащ, подала домашние тапочки.

— Иди, мойся и — за стол. Пельменями угощу.

— Вот это здорово! — Яшмолкин, дурачась, чмокнул жену в щеку. — Умница. Когда же ты успела?

— Да уж успела. Ладно детишки, набегавшись, уснули, а то бы… Иди, иди, автомобилист! — она легонько подтолкнула мужа.

Дождь перестал. В просвете туч робко проклюнулось солнышко, сквозь тюлевую занавеску на окне веселыми зайчиками рассыпалось оно по недавно вымытому, еще влажному полу, по пестрым домотканым дорожкам. Сразу комната стала просторной, по-праздничному нарядной.

Озорной лучик солнца скользнул по пухлому личику разметавшейся на кровати светловолосой девчушки, та забавно сморщила носик, звонко чихнула и проснулась. Заворочался, запыхтел, кулачками протирая глаза, её братик.

— Будь здорова, дочка, — ласково сказала мать. — Вставайте, дети, папа пришел. Сейчас будем кушать.

Накормив семью, Майра взяла чемоданчик, где у нее хранились спортивный костюм, тапочки и еще какая-то мелочь, сунула ноги в резиновые ботики, на ходу схватила с вешалки пальто и, наказав мужу, чтобы не забыл убрать со стола, ушла.

— Нехорошая у нас мама, — ворчит Микале, привычно и ловко перемывая посуду. — Выходной день, а она на работу ушла. Раз выходной, надо отдыхать, правда, дочка?

— А ты? А ты? Ты тоже ходил! — торжествует девочка, высоко подскакивая на пружинах дивана.

— Смотри, свалишься.

— А вот и не свалюсь! А вот и не свалюсь! Не трогай, порвешь! — кидается она к братику, который, пыхтя от натуги, тянет с этажерки стопку журнала «Огонек».

Управившись с делами, Микале глянул на ходики, с хрустом потянулся, зевнул. Вздремнуть бы после сытного обеда — вчера пришел с работы поздно, а сегодня ни свет ни заря — снова в гараж… Да разве они дадут? Они — это трехлетняя Таня и полуторагодовалый Вачий, что с ногами забрались на диван и сосредоточенно разглядывают картинки в «Огоньке». Яшмолкин тоже подсел к детям, просмотрел несколько номеров, вздохнул. Все кроссворды разгаданы еще в прошлом году, а нынче… понадеялся на жену — и остался без «Огонька». Упустили срок подписки. Глупо. Придумали какие-то лимиты. Зачем? Пусть бы выписывали люди что хотят и когда хотят. А что, если попробовать самому составить кроссворд? Идея! Это будет не какой-то, а, скажем, шоферский кроссворд. Чтобы разгадать его, надо знать многое из того, с чем приходится сталкиваться шоферам в своей повседневной работе.

Яшмолкин вооружился карандашом, бумагой, наказал детям не шуметь и, удобно разместившись за столом, задумался. Кардан… Камера… Карбюратор… Тьфу, все на «к». Может, сперва расчертить, а потом по готовым клеткам придумать слова? Интересно…

Увлеченный необычным занятием, Яшмолкин не услышал, как в дверь постучали.

— Можно! — крикнула бойкая Таня.

Вошел коренастый широкоплечий парень со смуглым цыганским лицом и густой шапкой черных как смоль волос. Воротник его белой рубашки был расстегнут, в прорези виднелся треугольник полосатой тельняшки. Флотский ремень, широченные брюки навыпуск, голубоватый якорь на запястье левой руки и небрежно накинутый на могучие плечи пиджак — все выдавало в нем человека бывалого, моряка.

— А-а, Костя! — обрадовался Яшмолкин. — Проходи, проходи…

— Ты что, один? — парень бегло оглядел комнату.

— А тебе мало?

— Сам говорил, Мария Арсентьевна по мне соскучилась.

— Знаешь, зачем ты ей понадобился? В школе задумали организовать боксерский кружок. Старшеклассники, говорит, прямо-таки замучили. А тренера нет. Понял?

— А больше ты мне ничего не скажешь?

— Остальное скажет Мария Арсентьевна. Она скоро придет. А мы пока… Я вот тут надумал кроссворд составить. А, шут с ним, потом! Давай в шахматишки перекинемся, а?

— Костя Бахманов от шахмат никогда не отказывался.

Яшмолкин Микале и механик МТС Костя Бахманов — старые друзья. После демобилизации из Армии Микале одно время работал слесарем. Потом с помощью Кости выучился на шофера, получил права. Но этого ему показалось мало. Прошлой осенью поступил в седьмой класс вечерней школы. Так что сражаться за шахматной доской им теперь приходится гораздо реже, разве только в выходной день.

К шахматам Яшмолкин пристрастился год назад, из-за того же Бахманова. Но ему еще ни разу не посчастливилось победить друга. Редко игра сводилась вничью. Поэтому обыграть Костю стало заветной мечтой Микале. Сегодня он с первых же ходов почувствовал, что Косте явно не до игры…

Опершись локтем о стол и подперев ладонью щеку, Бахманов думает совсем о другом. Перед глазами как наяву стоит стройная гибкая смуглянка. Как это в песне?.. «О смуглянке-молдаванке…». Да нет, та песня совсем про другую. Задорно и чуточку насмешливо искрятся большие карие глаза… Глянешь в них разок — пропал на веки-вечные. «Катя, Катя… Вчера звонила брату, сказала, что взяла отпуск, приедет погостить. Не приехала. Может, завтра? Прийти вечерком… Удобно ли?.. Ага, боксерский кружок! Увидимся, Катя, слово Бахманова — увидимся. Сегодня я ждать Марию Арсентьевну на стану, а завтра…»