Где-то в мире есть солнце. Свидетельство о Холокосте - [63]
— Инка, — сказало это существо. — Я Инка.
Я обернулся к Томми, словно ожидая от него помощи.
— Я Инка.
Я посмотрел себе под ноги и мысленно повторил имя: Инка. Меня пробила дрожь. Посмотрел на Инку. Мне показалось, она пытается улыбнуться, но ей подчиняется только половина лица.
И тут к нам подошел Кикина с кастрюлей поменьше.
— Эй! — сказал он мне.
Я что-то простонал в ответ.
— По-моему, хватит таскать им воду. Этим людям нужно поесть.
Я не отвечал. Я смотрел на Инку, пытался отыскать Инку.
— Сколько хлеба найдется в пекарне, Миша? Постой, а если они не смогут жевать? Как ты думаешь?
Я не мог ее отыскать.
— Ну же, Миша! Что нам делать?
— Это Инка, — сказал я ему наконец, и мой голос сорвался. — Помнишь?
Она сжала губы, из длинной трещины в верхней губе проступила кровь.
— Инка. С красивыми рыжими волосами. Красивая Инка. Помнишь?
Господин Хертц ждал нас в пекарне.
— Вы что делать? — сердито обратился он к нам на своем странном датско-чешско-немецком. — Взять мешок. Идти Гамбургский корпус, подпол. Низ, подвал. Картошка. Носить много картошка.
— Картошку? — переспросил Томми.
— Да. Быстро! Идти!
Не сразу, но мы отыскали это сырое овощехранилище, заставленное огромными ящиками с картошкой. Кое-что сгнило, но по большей части она была нормальная. Мы навалили штук по сорок в мешки, которые принесли с собой, и побежали обратно в пекарню.
Там уже работало пятеро. Один из них был господин Вольф, главный пекарь. Остальных я не знал.
— Ножи! — сказал Вольф нам троим. — Чистить, быстро.
Мы принялись чистить. Потом Вольф выдал мне плоскую металлическую штуковину с отверстиями.
— Ты, ты!
Он взял картофелину и провел по этой штуковине взад-вперед. Снизу потянулась тонкая картофельная стружка.
— Надо натереть? — догадался я.
— Да, да. Тереть, ты, — сказал Вольф. — Потом, — он указал на огромную кастрюлю с водой, уже гревшуюся на газовой конфорке, — вон туда. Понял?
Следующий час мы чистили картошку, терли ее, варили, мяли пюре. Когда картошка кончилась, мы схватили мешки, побежали в Гамбургский корпус и принесли еще. Когда мы заканчивали готовить порцию пюре и добавляли чуточку муки, Вольф и Хертц брали металлический поднос, размазывали по нему пюре тонким слоем и совали в духовку.
— Для чего запекать картофельное пюре? — спросил Кикина. — Почему не раздать им хлеб?
— Слишком твердо, — ответил Хертц, тыча пальцем себе в рот. — Они нет… совсем нет…
— Зубов?
— Да! Нет зубов. — Хертц покачал головой, бормоча себе под нос: — Нет зубов.
Первые запеканки готовы. Мы составили подносы в тележку, накрыли мешками и собрались катить тележку втроем.
— Погоди! — сказал господин Хертц и вручил Кикине длинный нож. — Резать одинаковые куски. Одинаковые. Совсем. Аккуратно, очень аккуратно.
Мы покатили тележку по гетто и поняли, что не знаем, в какую сторону ехать. Потом Томми сказал:
— Вон туда.
На траве по пути к бастиону мы обнаружили группу человек в тридцать. Подъехали к ним с тележкой. Я старался не смотреть, особенно на того, который дрожал всем телом, будто на морозе градусов десять.
— Что делать будем? — шепнул Томми.
— Мы привезли картошку! — объявил я. — Запеканку!
Некоторые, кажется, не услышали, но многие заволновались, а примерно половина поднялась на ноги и устремилась к нам. Они говорили на языках, которых я не понимал. Столпились вокруг тележки, толкая друг друга, чуть не перевернули тележку.
— Назад! — вскрикнул Кикина и даже ножом замахнулся.
Несколько человек отступило, но один очень высокий человек поднял в ответ кулак, дрожавший так сильно, что я потянулся остановить его.
— Сядьте! — скомандовал Кикина. — Всем хватит.
Почти все остались стоять. Кикина принялся резать.
— Миша! — окликнул он меня шепотом. — Следи, чтоб были одинакового размера. А то еще нападут на нас или друг на друга, если кому-то достанется меньше.
Кикина резал, а Томми и я раздавали куски.
Получив свой кусок, люди не двигались с места. Они оставались стоять или садились прямо там же, одни жевали быстро, другие очень, очень медленно. И многие при этом издавали такой жуткий звук, то ли стон, то ли вой.
Когда каждый получил свою порцию, мы покатили тележку дальше, к группе, сидевшей на траве примерно в шестидесяти метрах от этой. Тут я спохватился, что с нами нет Томми. Обернулся и увидел его в первой группе людей. Он сидел на земле рядом — с женщиной, мне показалось. Она лежала на боку, лысая голова почти не видна в траве. Томми держал ее кусок запеканки, ломал его на мелкие кусочки и совал ей в рот, выжидая секунд десять после каждого кусочка.
В следующий раз, прикатив картофельную запеканку, я разглядел в стороне Мариэтту, она перебегала от группы к группе. Когда мы подъехали ближе, стало видно, что она сильно расстроена. Лицо у нее было красное, она неистово размахивала руками. Оставив тележку на Томми и Кикину, я поспешил к сестре.
— Мариэтта!
Она заметила меня, но отвернулась.
— Мариэтта! — И хоть я сам понимал, как глупо звучит мой вопрос в такой момент, я все же не удержался: — Что случилось?
— Густав! — сказала она. — Никто… никто о нем не слышал. Только один человек, и тот сказал… сказал, что Густав, наверное…
В сборник из серии «У пионерского костра» вошли рассказы В. Баныкина, Т. Сыдыкбекова, А. Шманкевича, В. Ананяна, Жана Грива, О. Хавкина.
Отправляясь на экскурсию во дворец Хэмптон-Корт, медвежонок Паддингтон надеялся увидеть и узнать много интересного. Он и подумать не мог, что группа туристов примет его за экскурсовода и увяжется за ним по пятам. Чтобы избавиться от назойливого «хвоста», Паддингтону придется проявить чудеса изобретательности…Такой уж это медведь – где он, там никогда не бывает скучно.
Повести Александра Торопцева рассказывают о жилпоселке, каких по всей России много. Мало кто написал о них так живо и честно. Автору это удалось, в его книге заговорили дети и взрослые, которые обычно являются лишь слушателями и зрителями. Эти истории пронизаны любовью и щемящей ностальгией по детству и дружбе.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Рассказ из сборника «Нет в лесу никаких разбойников». Издательство: журнал «Семья и школа». Перевод со шведского И. Новицкой. Иллюстрации Ингрид Ван-Нюмен.Во всех книгах Линдгрен — особенная атмосфера: фантазии, игры, душевная свобода и справедливость, — атмосфера, особенно желанная для детских умов и сердец.Эта удивительная атмосфера — своего рода фирменный знак писательницы — царит и в произведениях, собранных в книге, которую вы держите в руках. Это ранние и, как правило, мало известные или не известные у нас произведения Астрид Линдгрен, к тому же публикуемые в новых и, смеем надеяться, лучших переводах.