...Где отчий дом - [55]
— Ай, какой умный! Не голова, а Дом правительства! Дорогуша, ты министра из себя не строй, мельником был, мельником и останешься. Не для того мы кулаков раскулачивали, чтобы опять разводить.
— Какие кулаки, Нодар! — возмущенно сверкнув глазом, вмешивается Григол и даже ладонью по столу пристукивает.— Не мели глупостей! Будь сейчас у Доментия тот виноградник, он бы лишних двадцать тонн государству сдал. По государственной цене, между прочим. Верно, Доментий?
Наскучил мне этот разговор. Я голову Доментию на плечо положила, шепчу:
— Все в порядке, батюшка; корову подоила, теленка привязала, свинью покормила... — И вдруг спохватилась: куры-то не заперты!
Вскочила, побежала. Курятник далеко от дома^под тутовым деревом, и в нем темным-темно и сухо, пахнет пометом и пухом. На жердочках куры расселись, поквохтывают сонно, устраиваются. Глаза привыкли к темноте, пересчитала — пятерых не досчиталась.
— Петька, лезь на дерево! Опять эти дуры там!
В сумерках над головой тяжкое хлопанье крыльев, перепуганное кудахтанье, паника, беготня. Наконец затихли, стали к курятнику подбираться. Перескочили через порог, и Петька дверь захлопнул.
— Все! — обернулся к ребятам.— Спокойной ночи.
За дощатой дверью возня, куриная перебранка; видать, тесно на жердочке. Но вот все смолкло, лишь тихое попискивание, будто не куры там, а махонькие цыплята.
Звук, как пухом, окутан теплыми душистыми сумерками, дрожит и копошится в них. Как я люблю этот дремотный уют и покой! Видно, по природе я не гулена, а домашняя баба, квочка. Наседка с цыплятами.
Вечер. Тишина. Благодать. Теперь бы отдохнуть немножко, да и в постельку. Но сегодня не удастся лечь пораньше. Когда гости разойдутся! С ихним вином можно просидеть хоть до рассвета...
Вернулась во двор. Додо все также белеет платьем в сумерках. Гамака почти не видать, и кажется, что она тихо покачивается в воздухе.
Подхожу к веранде и слышу, как Джано недовольно спрашивает:
— Что-то я не разберусь, кто из вас эту мельницу восстанавливает, ты или он?
Ах, вот отчего сыр-бор разгорелся. Мельницу Доментия вспомнили. Я и сама сколько раз из-за нее ругалась. Кому она нужна в наши дни, старая водяная мельница!
А Гурам простодушно растолковывает.
— Идея,— говорит,— Доментия. И исполнение его. Он работает, а я ему помогаю в свободное время: ну, там бункера установить или стену слегой подпереть. Одному с таким делом не управиться.
— Понятно. А ради чего вы хлопочете? — Джано выжидающе смотрит на Доментия, брови на лоб поползли.— Другого развлечения не нашли? Или доход с нее получить надеетесь?
— Да какой доход! —Гурам с улыбкой оглядывает всех.— Просто буду три раза в неделю запускать по утрам для своего удовольствия. Из некоторых деревень туда ведь ближе, чем ко мне, на электрическую. Не всякому охота лишних два километра чапать, особенно зимой. Да и мельница хороша. Неужели забыл? Мы плотину и желоба подновили, стены подперли и...
— Вам кто-нибудь оплатит работу? — прервал его Джано.
— Кто оплатит? — недовольно буркнул Григол.— Самодеятельность в чистом виде. Сельсовет о ней даже не знает.
— Ну, какое-нибудь общество по охране старины... Сельсовету такие реставрационные работы не по карману.— Моя бабушка им оплатит,— хохотнул Нодар.— Упокой, господи, ее душу...
— Никто нам ничего не платит,— сказал Гурам,— все только удивляются и посмеиваются вроде тебя. Ну, ничего, мы не обидчивые. Верно, Доментий?
— Тебя я еще могу понять,— говорит ему Джано.— Тебе это и выгодно, и удобно: разгрузишься от мешков. А этот-то куда лезет? — он недовольно оглядывается на Доментия.— Ему-то что за прок от твоей мельницы? Слышишь, молчун, тебе говорю! Чего ты там пропадаешь целыми днями?
Доментий с виноватой улыбкой пожимает плечами. Его улыбка окончательно выводит Джано из себя.
— Он еще улыбается! В прошлый мой приезд в церкви крышу починял: стропила, говорит, прогнили, черепица осыпается... Тебе-то что от той черепипы? Еле стащил его оттуда. Теперь и того лучше! Можно подумать, что у него хозяйство как часы отлажено и делать ничего не надо. Вот Поля,— кивнул он на меня.— Думаешь, ей не хочется хоть телевизор в доме иметь, посмотреть иногда, что на белом свете делается? О ней ты подумал, о детях своих подумал? Мальчишкой тебе все с рук сходило, а жизнь — она не папа с мамой.
— Я же тебе толковал, Джано,— виноватым тоном пробубнил Доментий.— У нас телевизор не работает.
— Это еще почему?! Зуб, что ли, на тебя имеет?
— Тут мертвая зона,— вмешивается в разговор Гурам.— Впадина между горами. Нужна очень высокая антенна.
— Ну, так установите высокую антенну. Вместо того чтоб никому не нужную прогнившую мельницу восстанавливать. Тоже мне, любители старины! Каждому в жизни свое, и нечего в чужую колею лезть.
— Ты неправ, Джано,— твердо вступает в разговор Григол.— Посмотри на меня, я похож на верующего?
Джано усмехается и качает головой.
— Пожалуй, что нет.
— То-то! А когда Доментий нашу церковь подремонтировал, я его на людях расцеловал. Ты скажешь, что церковь исторической ценности не представляет, иконостас нашими отцами из Кутаиси привезен. В масштабе всей Грузии, может, и не представляет, а для нас святое место: там наших родителей крестили-отйевали. Правильно я говорю? Если б не Доментий, лежать ей сейчас в развалинах. Какую снежную зиму выстояла L
«Появление первой синички означало, что в Москве глубокая осень, Алексею Александровичу пора в привычную дорогу. Алексей Александрович отправляется в свою юность, в отчий дом, где честно прожили свой век несколько поколений Кашиных».
В однотомник ленинградского прозаика Юрия Слепухина вошли два романа. В первом из них писатель раскрывает трагическую судьбу прогрессивного художника, живущего в Аргентине. Вынужденный пойти на сделку с собственной совестью и заняться выполнением заказов на потребу боссов от искусства, он понимает, что ступил на гибельный путь, но понимает это слишком поздно.Во втором романе раскрывается широкая панорама жизни молодой американской интеллигенции середины пятидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
…Человеку по-настоящему интересен только человек. И автора куда больше романских соборов, готических колоколен и часовен привлекал многоугольник семейной жизни его гостеприимных французских хозяев.