Где найти Гинденбургов... - [3]

Берия сделал на этом слове «очень» двойной акцент. Хотел было отпустить Корниенко, но заметил, что майор чуть-чуть задумался, что-то в его рационализаторских мозгах проворачивалось, это что-то нарком решил не вспугнуть и взял небольшую паузу.

– Маргарита Лурье, дочь Ханны и Наума (Артура) Лурье? – спросил Корниенко, получил утвердительный ответ наркома и продолжил:

– Она живет с матерью? – получив еще один утвердительный ответ, начальник контрразведки сказал:

– После развода с мужем Ханна Лурье с тридцать первого по тридцать шестой год сожительствовала с Шапиро.

– Нашим Шапиро? – уточнил Берия.

– Так точно, с Исааком Ильичем Шапиро, он тогда работал под Ежовым в Комиссии советского контроля при совнаркоме. Расстались они в тридцать шестом, а в тридцать седьмом Шапиро работал уже у нас.

– Я это помню. И что?

– Это еще сырая идея, товарищ комиссар госбезопасности, но можно попробовать вернуть Шапиро в семью.

– А что, мы его еще не расстреляли? – непритворно удивился Берия.

– Учитывая его помощь следствию, нет… но приговор расстрельный над ним висит. Разрешите переговорить с ним лично. Тогда смогу спланировать операцию и доложить детально.

– Разрешаю. Свободны.

Берия задумался. Могла выйти интересная комбинация. Но… решил подождать доклада Корниенко, а сам вновь взялся за неотложную работу. Взял верхнюю папочку из стопки, доставленной курьером. Полтора десятка листов. Интересно, нумерация не совершенно точная, значит, эти два листа он написал, когда писал о работе стратегической разведки, позавчерашняя нумерация. Вот эти листы идут подряд – взялся за тему и взялся сегодня утром. Эти два вразнобой – дополнял по ходу, что-то вспоминая, а тут нумерация вообще из «ночной папки» трехдневной давности. Ну что же, надо читать. Не смотря на некоторое раздражение и негативное восприятие своего подопечного, Лаврентий Павлович не мог не согласиться с тем, что документы, которые составляет комдив Виноградов толковые, составлены правильно, логично, аргументация мощная, хотя и не бесспорная…

«И умеет, гад, выстроить беседу, пытаешься его прижать, а он тебе выкладывает что-то такое, что как обухом по голове. Вот, как он сделал во время первого знакомства? Последняя бумажка, что он положил на стол, данные о залежах еще не открытых полезных ископаемых с их точными координатами. Где, что, и примерно сколько! Золото. Алмазы. Нефть. Бокситы. И еще несколько стратегических позиций. Знал ведь, мерзавец, что эта информация проверяется, пусть медленно, но проверяется точно. И ценность ее! Ой, какая ценность ее! И что теперь? Неприкасаемый! Писатель хренов! Пишет! Каждый день пишет стопку сверхсекретной документации и руки не отсохнут у него, болезного!» – на этой мысли нарком пометил просмотренную папку словом «техника». В графе «Важность» появилась пометка: Приоритетная!

Лаврентий Павлович аккуратно завязал матерчатые полоски завязок, после чего спрятал папку в сейф. Эти документы он пока что никому не доверял.

«Все сам. Все сам! Впрочем, работы его сотрудникам прибавилось. Бегают. Проверяют! Носом землю роют! Спать им некогда! Ничего! Не на пляже работают спасателями». – «всесильный» нарком с чувством непонятного сожаления осмотрел стол, на котором он, по легендам, насиловал несовершеннолетних девочек. И злобно усмехнулся. А ведь сам совсем недавно в разговоре со Сталиным ляпнул и про школьниц, и про стол…

«Что же это такое! Просто совпадение? Или какая-то хрень лезет в голову? Или кто-то пытается ему, наркому внутренних дел, в голову залезть? Додуматься надо! Насиловать! Девочек сюда тащить! Когда? Куда? Зачем? Без пропуска в режимное учреждение? Да! Напридумают. А ведь отдыха нет совсем. Поспать шесть часов подряд это уже огромное счастье! Застолья у вождя? Так это не отдых! Попробуй там расслабься! И пить надо, и веселым быть надо, и за языком следить надо! А стол этот я все-таки заменю! Подарю его «попаданцу», на свадьбу подарю, пусть любуется»!

Настойчивый звонок прервал размышления «всесильного наркома и лучшего менеджера по совместительству». В трубке раздался такой знакомый, чуть отдающий легкой хрипотцой голос:

– Как дела, Лаврэнтий? Ты уже готов дать мне ответ, Писатель наш друг или враг?

Да, тут юлить нельзя. Ответ должен быть четким и однозначным. Сталин не прощал двух вещей: обмана и ситуации, когда на его вопрос стараются ответить общими словами, то есть никак не ответить. Лучше признаться, что не знаешь, не в курсе, пообещать разобраться и доложить. И не дай Бог не разобраться, или не доложить.

– Мое мнение, товарищ Сталин, что истинные мотивы своего появления Писатель еще не раскрыл. Он сам себе на уме. Не враг – это точно. Но и в друзья его записывать рано.

– Вот как? – голос Сталина спокойный, в такие минуты надо постараться максимально точно донести свою точку зрения.

– На мой взгляд, информации от Писателя можно верить примерно наполовину.

– И как ты прэдлагаешь эту половину отделять от другой? Монетку кидать будешь? Орел – вэрим, решка – нэ верим? Так?

– Никак нет, товарищ Сталин. Это не наш метод. Анализ. Проверка. Уточнение деталей. Ничего нового. Только я бы хотел привлечь для работы с Писателем несколько толковых следователей. Не сейчас. Пусть пока пишет. Когда отпишется. А сейчас ситуация такая: то одного ученого надо дернуть, то другого, то третьего, считаю, надо бы создать экспертную группу – так будет проще.