Где апельсины зреют - [11]

— Да разное-съ… Всякія у меня дѣла, уклончиво отвѣчалъ бакенбардистъ.

Ивановы и Конуринъ стали подниматься по лѣстницѣ на набережную. Бакенбардистъ слѣдовалъ на ними.

— Очень пріятно, очень пріятно встрѣтиться съ русскимъ человѣкомъ заграницей, повторяла Глафира Семеновна. — А то вотъ мы прожили въ Берлинѣ, въ Парижѣ — и ни одного русскаго.

— Ну, а въ здѣшнихъ палестинахъ много русскихъ проживаетъ, сказалъ бакенбардистъ.

— Да что вы! А мы вотъ васъ перваго… Впрочемъ, мы только сегодня пріѣхали. Вы гдѣ здѣсь въ Ниццѣ остановившись? Въ какой гостинницѣ?

— Я не въ Ниццѣ-съ… Я въ Монте-Карло. Это верстъ двадцать пять отсюда по желѣзной дорогѣ. На манеръ какъ-бы изъ Петербурга въ Павловскъ съѣздить. А сюда я пріѣхалъ по одному дѣлу.

— Какъ городъ-то гдѣ вы живете? допытывался Николай Ивановичъ.

— Монте-Карло.

— Монте-Карло… Не слыхалъ, не слыхалъ про такой городъ.

— Что вы! Помилуйте! Да развѣ можно не слышать! Изъ-за Монте-Карло-то всѣ господа въ здѣшнія мѣста и стремятся. Это самый-то вертепъ здѣшняго круга и есть… Жупелъ, даже можно сказать. Тамъ въ рулетку господа играютъ.

— Въ рулетку? слышалъ, слышалъ! А только я не зналъ, что это такъ называется! воскликнулъ Николай Ивановичъ. — Помилуйте, изъ-за этой самой рулетки жены моей двоюродный братъ весь оборвавшись въ Петербургъ пріѣхалъ, а три тысячи рублей съ собой взялъ, да пять тысячъ ему потомъ выслали. Такъ вотъ она рулетка-то! Надо съѣздить и посмотрѣть.

— Непремѣнно надо-съ, поддакнулъ бакенбардистъ. — Это самое, что здѣсь есть по части перваго сорта, самое, что на отличну…

— Такъ какъ-же городъ-то называется?

— Монте-Карло, подсказала мужу Глафира Семеновна. — Удивляюсь я, какъ ты этого не знаешь! Я такъ сколько разъ въ книгахъ читала и про Монте-Карло и про рулетку и все это отлично знаю.

— Отчего-же ты мнѣ ничего не сказала, когда мы сюда ѣхали?

— Да просто забыла. Кто съ образованіемъ и читаетъ, тотъ не можетъ не знать рулетки и Монте-Карло.

— Съѣздите, съѣздите, побывайте тамъ разокъ… Любопытно… говорилъ бакенбардистъ и тотчасъ-же прибавилъ:- Да ужъ кто одинъ разъ съѣздитъ и попытаетъ счастье въ эту самую вертушку, того потянетъ и во второй, и въ третій, и въ четвертый разъ туда. Такъ и будете сновать по знакомой дорожкѣ.

Шагъ за шагомъ, они прошли всю часть бульвара, называемую Jetté Promenade, и уже шли по Promenade des Anglais, гдѣ сосредоточена вся гуляющая публика.

VIII

Здѣсь въ Ниццѣ и въ окрестныхъ городахъ по берегу страсть что русскихъ живетъ! разсказывалъ Капитонъ Васильевичъ, важно расправляя свои бакенбарды. — Нѣкоторые изъ аристократовъ или изъ богатаго купечества и банкирства даже свои собственныя виллы имѣютъ. Кто всю зиму живетъ, кто въ январѣ послѣ Рождества пріѣзжаетъ.

— Вилы? удивленно выпучилъ глаза Конуринъ. — А зачѣмъ имъ вилы эти самыя?…

— Иванъ Кондратьичъ, не конфузьте себя, — дернула его за рукавъ Глафира Семеновна. — Вѣдь вилла это домъ, дача!

— Дача? Тьфу! А я-то слушаю… Думаю: "на что имъ вилы"? Я думалъ, желѣзныя вилы, вотъ что для навоза и для соломы…

— Ха-ха-ха! разсмѣялся Капитонъ Васильевичъ. — Этотъ анекдотъ надо будетъ нашему гувернеру разсказать, какъ вы дачу за желѣзныя вилы приняли, а онъ пусть графу разскажетъ. Вилла по здѣшнему дача.

Конуринъ обидѣлся.

— Какъ-же я могу но здѣшнему понимать, коли я по-французски ни въ зубъ… Я думалъ, что ужъ вила, такъ вила.

— Да и я, братецъ ты мой, по-французски не ахти какъ… больше хмельныя и съѣстныя слова… Однако, что такое вилла отлично понялъ, — вставилъ свое слово Николай Ивановичъ.

— Ну, а я не понялъ, и не обязанъ понимать. А вы ужъ сейчасъ и графу какому-то докладывать! Что мнѣ такое вашъ графъ? Графа-то, можетъ статься, десять учителей на разныя манеры образовывали, а я въ деревнѣ, въ пошехонскомъ уѣздѣ, на мѣдныя деньги у дѣвки-вѣковухи грамотѣ учился. Да говорите… Чихать мнѣ на вашего графа!

— Иванъ Кондратьичъ, бросьте… Вѣдь это-же шутка. Съ вами образованный человѣкъ шутитъ, а вы борзитесь, останавливала Конурина Глафира Семеновна.

— Пардонъ, коли я васъ обидѣлъ, но ей-Богу-же смѣшно! — похлопалъ Конурина по плечу Капитонъ Васильевичъ. — Вила! Ха-ха-ха…

— А у васъ какой знакомый графъ? Какъ его фамилія? поинтересовалась Глафира Семеновна.

— Есть тутъ одинъ. Здѣсь графовъ много. Да вотъ тоже русскій графъ ждетъ. Онъ офицеръ. Онъ къ намъ ходитъ.

— Какъ офицеръ? Отчего-же онъ въ статскомъ платьѣ?

— Даже полковникъ. А въ статскомъ платьѣ оттого, что имъ здѣсь въ военной формѣ гулять не велѣно. Какъ за границу выѣхалъ — сейчасъ препона. Переодѣвайся въ пиджакъ.

— Скажите, а я и не знала.

— Не велѣно, не велѣно. До границы ѣдетъ въ формѣ, а какъ на границѣ — сейчасъ и переоблачайся. А какъ имъ трудно къ статскому-то платью привыкать! Вотъ и нашъ тоже. Одѣвается и говоритъ: "словно мнѣ это самое статское платье — коровѣ сѣдло". Подашь ему пиджакъ, шляпу, перчатки, палку, а онъ забудется, да и ищетъ шашку, чтобы прицѣпить.

— Ахъ, и вашъ знакомый графъ тоже военный?

— Генералъ-съ.

— Вы съ нимъ вмѣстѣ живете, должно быть?

— Да-съ, по сосѣдству. Вы это насчетъ пиджака-то?.. Изъ учтивости я иногда… Почтенный генералъ, такъ какъ ему не помочь одѣться! — сказалъ Капитонъ Васильевичъ. — А вотъ и еще русскій идетъ. А вонъ русскій сидитъ на скамейкѣ. Здѣсь ужасти сколько русскихъ, а только они не признаются, что русскіе, коли кто хорошо по-французски говоритъ.