Газета Завтра 1202 (50 2016) - [25]

…«Последний столп Церкви», мистик-прорицатель Леон Блуа пишет от имени и для «горстки людей, для коих Кровь Христа ещё не утратила смысла», истинных христиан, для которых нет ничего гнуснее и безконечно отталкивающего, нежели номинальное, выхолощенное «христианство» наших дней: «трудно вообразить, что бы вернее могло низвести огонь с неба»… Апокалиптизм и эсхатологическая напряжённость Блуа чрезвычайно созвучны Русскому духу… «Русский Блуа» появился весьма своевременно… Ибо «мировой пожар», попаляющий «землю и все дела на ней» (2Петр. 3, 10), неминуем… «Что касается Пожара, которым завершится празднество, то ни одна тварь, даже архангел, не в силах будет описать его»…

Банщик и латынь

Банщик и латынь

Евгений Маликов

Университет Дмитрия Пожарского и актуальный ответ на школьный вопрос

Преамбула

Случилось так, что с Университетом Дмитрия Пожарского я знаком чуть больше, чем он существует. Первое свидание с этим полигоном испытателей природы и разума мне назначил Алексей Савватеев, в то время кандидат экономических наук, основным местом службы которого была Российская экономическая школа. То место, где собирались будущие учёные нового типа, носило статус междисциплинарного семинара. Я получил приглашение поучаствовать в летних сборах. Принял его, но по ряду причин реализовать не смог. Зато теперь, в 2016 году, я встретил Алексея Владимировича уже в градусе доктора физмат. наук и в должности ректора Университета, созданного на основе того самого семинара, стремившегося уравновесить в образовании естественно-математическую и гуманитарную составляющие.

Да, друзья и коллеги, речь об Университете Дмитрия Пожарского, магистратура которого открыла дверь первым школярам-магистрантам числом почти в тридцать человек. Тщательно отобранных человек.

Мне всегда нравилась идея упомянутого семинара, мне здесь и сейчас нравится созданный университет: будучи сам преподавателем, отдавшим высшей школе немалое количество лет, я увидел в УДП некоторый выход для слегка заблудившегося в последнее время российского образования. Однако чтобы вы, дорогие коллеги, поняли, о чём речь, необходимо ответить на вопросы, задаёт которые себе далеко не каждый, кто должен бы делать это по службе.

Итак…

Что есть наука?

Широко известно т.н. "ленинское определение науки", сохранённое устным преданием, почерпнутое из утерянных ныне апокрифов: "Наука — это объективная реальность, существующая независимо от нашего сознания и данная нам в публикациях".

Второе определение менее строго, менее формально, но не менее фундаментально, нежели первое: "Наука — это способ удовлетворения собственного любопытства за казённый счёт".

Третья дефиниция неформальна более чем полностью, но зато всеобъемлюща и всесильна, ибо верна: "Наука — это то, чем занимаются учёные".

Первая формула даст нам гору журналов, которые делает научными тот факт, что каждая публикация в каждом из них рецензируется кем-то из учёных, доказавших свою состоятельность, т.е. опубликовавших ранее много статей и защитивших диссертацию — докторскую лучше, чем кандидатскую. Такая публикация становится признанной научным сообществом. В ряде случаев её можно проверить на истинность (верифицировать). Это верно в том случае, когда мы имеем дело с математикой, физикой, химией, биологией, а именно: в математике всё должно быть выводимо по формальным правилам, в остальных упомянутых случаях мы должны опираться на эксперимент. При этом последний должен быть воспроизводим. И обязан давать результаты, близкие опубликованным. А если эксперимента нет, как это принято в гуманитарных дисциплинах, мы должны доверять консолидированному мнению научного сообщества, формирующегося под воздействием авторитетов, то есть лиц, написавших более всего статей и диссертаций.

При наличии эксперимента, даже если это проверка теории вероятности с помощью монетки, хорошо бы эту монетку получить от государства или благотворительного фонда. Результат подбрасываний следует опубликовать. При несоблюдении одного из этих двух положений говорить о науке не стоит. Это праздное любопытство изнеженного дилетанта. Например, Генри Кавендиш, законный отпрыск лорда Чарльза Кавендиша, сына второго герцога Девоншира Вильяма Кавендиша, и леди Анны Грей, дочери первого герцога Кента Генри Грея, формально мог считаться учёным, ибо состоял членом Лондонского королевского общества, однако крупным учёным стал лишь после смерти, когда были опубликованы его работы. Денег на исследования Кавендиш не брал, своих науке тоже не оставил.

Поэтому, если пренебречь его членством в Королевском обществе, он занимался наукой третьего типа.

Общим требованием для науки является "добыча нового знания". Но мы-то понимаем, что это всего лишь побочный результат…

Что есть образование?

Образование, вопреки расхожему мнению, вовсе не производит новое знание. Оно учит его добывать и пользоваться инструментом для такой добычи, а также уметь данный инструмент модифицировать, если возникнет необходимость. Например, мы добываем грунт, а научный процесс есть бесконечное копание ям. Тогда образование должно дать не только навык обращения с лопатой, но и знание, какие принципы заложены в процесс функционирования системы человек-лопата, какого рода взаимодействие возникает между штыком и грунтом, что такое физические характеристики типа плотности и т.п. Зная это и многое другое, мы всегда сможем оценить, какая лопата применима, например, для асфальта и применима ли вообще, а также что делать, если использовать инструмент нельзя. Образование, таким образом, формирует целостную картину мира, а высшее образование учит решать не задачи вчерашнего дня (они решены), не актуальные задачи (они будут решены ещё до окончания учебы), не задачи завтрашнего дня (они ещё не сформулированы), а задачи вообще.