Газета "Своими Именами" №40 от 04.10.2011 - [38]

О жизни на городской свалке Иван Денисович имел конкретное представление: сам там бывал неоднократно. Но заняться “бизнесом” не смог. “Главное - силы не те. А там надо быть постоянно в тонусе. Да и характер требуется другой. Уметь постоять за себя, за свою добычу, свой “кусок пирога”. Костыль рассказывал, как там люди гибнут. И от простуды болеют и умирают: спят почти под открытым небом. Горят пьяные у костров или сонные угорают, отравляются ядовитыми парами, нездоровой пищей, спиртным. Погибают в драках: бьются смертным боем по всякому поводу. На свалке своя особая жизнь. Костыль перестал там бывать, даже он не смог сделать свой “бизнес”... Так кто же повадился на мой участок? - продолжал беспокоиться Иван Денисович. - Здоровый еще человек или совсем слабый?”

Вдруг его осенило, аж под ложечкой заныло: “А если это женщина? Да еще с нашего микрорайона? Может, прежде ходила по другим микрорайонам — по своему стеснялась, а теперь плюнула на все и стала “работать” дома. Если так, то она имеет преимущественное право: во-первых, женщина, во-вторых, она здесь хозяйка - работает в собственном дворе. Ее-то жизнь теперь станет легче. Со временем она будет точно знать, из какой квартиры что могут выбросить. Смотря по достатку, экономности, аккуратности. В-третьих, она может сидеть постоянно у окна, как ворона на суку, и видеть, когда и кто вынес мусор, не забрел ли кто во двор распить “на троих”. Ходить наугад впустую, зря ноги бить не потребуется. Как у тех же ворон: зря зимой не летают, сидят на деревьях вдоль железной дороги, от мороза нахохлившись. Проходит товарняк - не реагируют. Как только появится поезд пассажирский - начинается оживление. Едва состав промелькнет, вороны с шумом налетают на железнодорожное полотно и долго его обследуют, собирают съедобное из выброшенного... И вообще, мало ли еще какие премудрости доступны женскому рассудку! Если женщина, да из этого же двора, - с тревогой продолжал он рассуждать, - тогда все пропало: надо будет снова искать дополнительный источник дохода”.

Тревожные мысли вызвали душевное волнение, сердце стало сбиваться с ритма. Он нашарил в кармане пиджака пакетик, развернул его, взял и положил таблетку под язык. Однако успокоения не наступало. Возникли новые соображения о своей вине и всех мужчин перед женщинами за то, что не уберегли их от горя, нищеты и унижений. Он стал корить себя: “Нельзя злиться на женщину, если бы она и заняла мой участок. Тем более что не имею о ней ни малейшего представления, не знаю ее судьбы.

Может, она в прошлом хорошая работница, мать семейства. Или была на фронте. И вообще порядочный человек, но “перестройка” выкинула ее на помойку. Перестройка, катастройка, бизнесстройка, нищестройка, - повторял он со злобой придуманные народом ненавистные слова. От обиды на глаза навернулись слезы. Сначала он стал вытирать их сухими грязными пальцами, но только размазал и утёрся своей сумкой.

Силы окончательно покидали Ивана Денисовича. Он присел тут же, у контейнера, прямо на землю. “Только бы не здесь... а дома... не бомж же...”

Немного отдохнув, опираясь на свою палочку и ухватившись за край контейнера, Иван Денисович с трудом поднялся, немного постоял и решил больше сегодня по контейнерам не работать, а выделить из “НЗ” сумму денег на покупку полбулки хлеба и одной селедки и идти домой.

Не раз Иван Денисович подумывал заняться попрошайничеством. “Улучшение здоровья мне не светит, - оценивал он свои возможности, - перспектива с питанием мрачная. Говорят же, что за день немало можно собрать денег, стоя где-нибудь с протянутой рукой. День я не простою. На это тоже надо здоровье. Но придется идти, стоять, сколь выйдет”.

Вот и в этот день с тяжелым предчувствием, что не избежать ему участи побирушки, брел он в ближайший магазин. Поглощенный мыслями о горестной перспективе своей жизни, он стал переходить улицу.

- Козел старый! Куда прешь?!

Иван Денисович стал как вкопанный. Повернув голову на окрик, сообразил: ведь это же к нему относится!

Почти упираясь бампером в его колени, стояла новенькая иномарка. До сознания дошло, что причиной рева клаксонов и визга тормозов автомашин является он. Его всего как будто пронзило током.

В иномарке находилось четверо парней в кожаных импортных куртках. Все примерно одного возраста, спортивного вида, с короткими стрижками. Работая челюстями, жуя “резинку”, они молча, внешне спокойно и холодно, в упор глядели на него. Смотрели как на ничтожество, как на мразь, путающуюся под ногами. “Штурмовики”, - пронеслось в голове Ивана Денисовича.

Сидевший за рулем жлоб высунулся в окно и смерил Ивана Денисовича взглядом так, будто сожалел, что не сбил, не раздавил это “отребье прошлого”.

Иван Денисович подумал: “И уничтожил бы, и не отвечал бы. Ведь грубо нарушил правила уличного движения пешеход. Двинулся переходить улицу на красный свет. Ну и что, что задумался, что голова кругом идет?”

Задние автомашины по-прежнему сигналили, требуя продолжения движения. Особенно нетерпеливы молодые водители да подобные этим “штурмовикам”. Ситуацию Иван Денисович оценил мгновенно, но с места не мог сдвинуться уже несколько секунд, в данной ситуации - целую вечность! Стоял под уничтожающими взглядами, словно столбняк его хватил. И вот странно: в его голове проскочила мысль: “Иномарок-то сколько-о!”.