Газета "Своими Именами" №18 от 03.05.2011 - [56]

Это был очень характерный пример для пивоварцев. Во всём мире существуют факты, обстоятельства, которые при желании можно представить как совершенно несправедливые. Да, во всём мире люди получают «спецпайки» в зависимости от своего статуса. Но как же так? Это противоречит величайшему принципу демократии о равенстве. Однако где-то в Америке, Израиле или Бразилии пивоварцы такого липового противоречия не замечают, а вот у себя на родине это же самое приводит их в бешенство.

Невежество и лживость нашего разоблачителя прямо-таки, как ныне говорят, зашкаливает. По воспоминаниям маршала Жукова, Сталин ему сказал: «Немцы в растерянности от поражения под Москвой, они плохо подготовились к зиме. Сейчас самый подходящий момент для перехода в общее наступление». Сталин тут был совсем не одинок. Так думали и некоторые другие военачальники, в частности маршал Тимошенко.

Интересные суждения на сей счёт мы находим в воспоминаниях Ильи Эренбурга «Люди, годы, жизнь». Как корреспондент «Красной звезды» писатель довольно часто выезжал на фронт, побывал он, в частности, и в штабе генерала Власова.

Правда, некоторые его строки с фронта озадачивают. Так, он пишет:«Мы ехали по Варшавскому шоссе к Малоярославцу... Кругом лежали, а порой стояли, прислонившись к дереву, убитые немцы. Была сильная стужа. На морозе лица мертвых румянились...» Для меня, признаться, большая новость – морозный румянец на щеках мертвецов.

Дальше читаем:«Победа под Москвой всем показалась неожиданной. Колхозницы признавались: «Вот уж(!) не думали, что наши вернутся...». Конечно, писатель мог повстречать и таких колхозниц, такие настроения - жизнь бесконечна в своём многообразии. Но гораздо глубже и верней о думах и надеждах народа в пору отступления писал Твардовский:

Шли бойцы за нами следом,

Покидая пленный край.

Я одну политбеседу

Повторял:

- Не унывай.

Не зарвёмся, так прорвёмся,

Будем живы – не помрём.

Срок придёт – назад вернемся,

Что отдали – всё вернём.

На свой лад об этом же в те дни писал Симонов:

Ну что им сказать,

чем утешить могли мы их?

Но, горе поняв своим бабьим чутьём,

Ты помнишь,

старуха сказала: - Родимые,

Покуда идите, мы вас подождём.

«Мы вас подождём!» - говорили нам пажити.

«Мы вас подождём!» - говорили леса.

Ты знаешь, Алёша, порою мне кажется,

Что следом за мной их идут голоса.

Так что победа под Москвой была для народа не неожиданной, а долгожданной.

И Эренбург не ошибался, а совершенно верно писал дальше: «Солдаты курили и мечтали: «До весны управимся...» Взяли Медынь, начали говорить о Вязьме, даже о Смоленске. Всем хотелось верить, что наступил перелом. Верил и я. В день зимнего солнцеворота я писал: «Солнце – на лето, зима на мороз, война – на победу». И на следующей странице: «Я не был одинок в своих надеждах. Василий Гроссман, бывший корреспондентом «Красной звезды» на Юго-Западном фронте, писал мне: «Дороги усеяны сотнями немецких машин, пушек, тучи штабных бумаг носит ветром по степи, всюду валяются трупы немцев. Это, конечно, ещё не отступление наполеоновских войск, но симптомы такого отступления чувствуются. Это чудо, прекрасное чудо! Население освобождённых деревень кипит ненавистью к немцам. Я говорил с сотнями крестьян, стариков, старух, они готовы погибнуть сами, сжечь свои дома, лишь бы погибли немцы. Конечно, это не конец, но это начало конца. Много оснований так думать».

Но что мечты рядовых солдат, что надежды писателей, их восхищение чудом, что даже мнение наших военачальников во главе со Сталиным о переломе, если сами немецкие генералы и сразу после разгрома под Москвой и позже признавали его роковое значение. Так, Блюментритт писал:«Кампания в России, а особенно её поворотный пункт – Московская битва – нанесла первый сильнейший удар по Германии как в политическом, так и в военном отношении». Фуллер дополнил коллегу, подчеркнув, что после этого поражения «германская армия так и не вернула утраченную энергию и в глазах всего мира лишилась ореола непобедимой». Это подтвердил и генерал Типпельскирх: «Для дальнейшего ведения боевых действий исход этой зимней кампании имел гибельные последствия». Более того, генерал З. Вестфаль был уверен, что после поражения под Москвой их армия,«ранее считавшаяся непобедимой, оказалась на грани уничтожения» (Все цит. по кн. «Битва за Москву». М.,1968, с.29-30). Ещё бы! Ведь это было первое поражение фашистов за всю войну. И какое! И где! Казалось, в трех шагах от полной победы. Не зря же после этого Гитлер снял с фронтовых, армейских и корпусных должностей в России 35 генералов во главе с Главнокомандующим Сухопутными войсками генерал-фельдмаршалом Браухичем и командующим группы армий «Центр» генералом-фельдмаршалом Боком.

Вот какой капитальный фундамент лежал под желанием Сталина начать общее наступление. Но этот Пивоваров заявляет, что Сталин «и слышать не хотел» об изменении планов наступления на весну 1942 года. Ну трепло!.. Если не хотел, то зачем же 5 января созвал Ставку и, как пишет Жуков,«предложил высказаться присутствующим», чем и воспользовались сам Жуков, Тимошенко, Вознесенский, который, кстати, не являлся членом Ставки, однако был приглашен и выслушан. Драматург путает времена. Это сейчас Путину и Медведеву без конца пишут, например, о Лесном кодексе, о дурацком переименовании милиции, о том, что Чубайса давно пора судить как врага народа, о бездарности Сердюкова и о многом другом, но они – вот именно! - ни о чем и слышать не хотят.