Газета "Своими Именами" №18 от 03.05.2011 - [20]

Сержант увёл несчастного, а опер начал деловито подшивать его показания в папочку. Я наивно спросил:

- А остальных поймали?

Опер удивлённо взглянул на меня.

- Да они уже давно во всём признались, сейчас с ними там внизу дежурные занимаются.

Я деликатно не стал уточнять, что кроется за загадочным словом «занимаются», поскольку, как мне кажется, понял его правильно. Тем не менее я полагал, что по такому преступлению должно было быть возбуждено уголовное дело как минимум по статье о хулиганстве, но по опыту Днепропетровска думал, что следствие должно длиться довольно долго, а посему спокойно ждал, когда меня вызовут в прокуратуру. Однако дней через 5 кто-то в общаге мне сказал, что местные на меня обозлены, поскольку из-за меня их главаря и остальных посадили на 15 суток. Теперь уже я страшно обозлился, поскольку меня не успокоило даже сообщение о том, что рыжего мента в тот же день выкинули из МВД и посадили на 15 суток вместе со всеми. Пошёл в милицию, там мне эти сведения подтвердили, пошёл в прокуратуру и написал заявление на милицию. Спустя неделю или две получил оттуда официальный ответ, что «так суд решил» и прокуратура не видит оснований вмешиваться. Надо было бы жаловаться выше, но штука в том, что губа уже зажила, хотя и некрасиво, а злость прошла.

Позже я понял, что менты поступили мудро – не по закону, а по понятиям. Тюрьма оступившимся, но умным, ничего не даёт, а из подлых дураков делает преступников. С другой стороны, мне в этом городе жить, город маленький, и зачем мне в нём нужна была слава, что из-за меня какие-то молодые парни сели в тюрягу? Потом – что, я сам, что ли, глупостей не творил, чтобы иметь к кому-то особые претензии за глупости? Тем более, как показала жизнь, менты мне гарантировали такую защиту, что ого-го!

Спустя пару месяцев сталкиваюсь я в городе с тем самым главарём, и он мне выдаёт, что честные, де, фраера в ментовку не обращаются, а решают дела между собой и т.д.

- Ах ты, сука! А вы что, меня не втроём били, а один на один вызывали? За тобой твоя шобла стоит? – спрашиваю я главаря.

- Стоит! – с гордостью подтверждает тот.

- Так вот, и за мной стоит моя шобла – менты. Я им налогами зарплату плачу, а посему в любой момент могу им свистнуть. Так что дальше будем иметь дело шоблой на шоблу. Усёк?

Главарь потужился сделать презрительный вид, но довольно кисло у него это выглядело. Мы расстались.

А по весне я как-то пошёл на танцы, пригласил незнакомую девушку и вижу, что в углу, в котором толпились местные, какое-то недовольное шевеление. Выхожу с танцев её проводить, и тут на меня налетает какое-то пьяное мурло, не успел я пару предварительных слов ему сказать, как его тут же схватили местные и оттащили от нас. Так я почувствовал, что моя шобла – милиция – сделала меня своим «авторитетом» и слабо было их шобле против моей шоблы тягаться. И за 22 года жизни в Ермаке у меня не было ни единого инцидента с мордобоем. Без моей инициативы, разумеется, а вот в отпуске случай был, но он тут не к месту.

Потом я множество раз рассказывал эту историю коллегам с разных заводов, и никто не вспомнил у себя ничего подобного, так что сам по себе этот случай можно не принимать во внимание. Всё объясняется молодостью города и глупостью местной хулиганствующей группировки, которая, легко запугав разобщённых приезжих, вдруг решила, что вполне способна распространить своё влияние и на завод – организацию, защищённую, помимо администрации, профсоюзом, комсомолом и, главное, парткомом. Я ведь подключил всего один из этих четырёх ресурсов, администрацию, и менее чем за сутки прекратил все претензии хулиганов на власть. Не было бы меня, нашёлся бы другой.

Кстати, тот бич, которого я заставил убрать мусор и который упросил приятелей меня избить, потом всю жизнь при встречах старался отвернуться, оно и понятно: побоялся сам разобраться со мной, а его приятелям за его трусость менты (с перепугу, что дело дойдёт до партийных органов) отвалили от души. А вот с тем, кто меня ударил (я помню, как его зовут, но нужно ли это его детям?), мы впоследствии имели нормальные отношения и даже своеобразные.

В Днепропетровске я курил днепропетровскую «Приму», а в Ермаке «Прима» была карагандинской и, на мой вкус, - паршивой. Стал курить алма-атинский «Беломор», вполне приличный. А тут как-то наш ОРС (отдел рабочего снабжения – торговое предприятие завода) завёз контейнер кубинских сигарет «Рейс», и я перешёл на них. Сигареты были качественные, табак отличный, но сигарный, т.е. очень крепкий. Я смеялся, что это очень выгодные сигареты. Во-первых, они стоили 15 коп. за пачку, а советские и болгарские сигареты с фильтром – от 30 до 40 коп. Во-вторых, из-за непривычной крепости их никто не просил закурить, и я долго думал, что вообще единственный в городе, кто их курит. Но оказалось, что их курил и мой давнишний обидчик. Докурили мы с ним этот контейнер и снова перешли на «Беломор», но тут меня стали гонять в командировки, и я из каждой поездки в Москву и в другие крупные города начал привозить запасец «Рейса», или «Монтекристо», или «Упмана», или «Портагоса» – блоков по десять. Несколько блоков держал на заводе и при встрече в цехе с этим знакомцем всегда совал себе в зубы одну сигарету, а ему отдавал остатки пачки - разговеться отличным куревом. Он работал сначала горновым, а потом бригадиром печи. Неплохой мужик, а что было бы, если бы я добился, чтобы он сел?