Газета "Своими Именами" №16 от 15.04.2014 - [31]

А вот маршал А.М. Василевский о тех днях в своих солидных мемуарах:

«27 мая Генштаб дал западным приграничным округам указания о строительстве в срочном порядке полевых фронтовых командных пунктов, а 19 июня — вывести на них фронтовые управления Прибалтийского, Западного и Киевского особых военных округов. Управление Одесского округа по ходатайству окружного командования добилось такого разрешения ранее. 12—15 июня этим округам было приказано вывести дивизии, расположенные в глубине округа, ближе к государственной границе. 19 июня эти округа получили приказ маскировать аэродромы, воинские части, парки, склады и базы и рассредоточить самолеты на аэродромах».  (Василевский А.М. Дело всей жизни. — М.: Политиздат, 1978, с.105.)

Уже набивший оскомину приказ НКО от 19 июня – не оперативный, а всего лишь приказ о способах маскировки войск. Такие приказы регулярно выходили раз в полгода, и этот был вызван тем, что в войсках халатно отнеслись к выполнению предыдущих. По шести пунктам у Василевского – практически ноль.

Г.К. Жуков говорил и писал еще больше, но о событиях 18-21 июня в его знаменитой книге еще меньше, чем у Василевского, точнее – ничего. Академику истории Анфилову, которого Ю. Мухин справедливо назвал «подонком от истории», конечно, верить трудно. Тем не менее вот что он рассказал о своем интервью с Жуковым:

«Более того, на мой вопрос: «Как же все-таки вы с Тимошенко, имея данные, что противник сосредоточился и занимает исходные данные для наступления, не смогли убедить Сталина в необходимости хотя бы за 2-3 дня до вторжения привести войска в полную боевую готовность и занять позиции согласно плану прикрытия государственной границы?» Жуков ответил так: «Да, видели, что вот-вот война. Испытывали страшную тревогу. Ежедневно просили его дать такое разрешение. И вместе с тем так верили в Сталина, что полагали: он найдет выход из положения и отодвинет войну».  (Анфилов В. А. Грозное лето 41 года. М., Анкил-воин, 1995, с.107.)

Надо же, как оба вешают лапшу на уши читателей. Видите ли, каждый день Жуков просил Сталина – и 18-го, и 20-го, и 21-го просил, да не допросился. А ведь какие авторитеты - Маршал Победы с целым академиком! Простому читателю в голову не придет, что тут ровно наоборот – это Жукову чуть ли не ежедневно ставили задачу привести войска в боеготовность – и 18-го, и 20-го, и 21 июня. Результат выполнения тех приказов мы уже видели.

Сюда можно добавить членов Политбюро ЦК ВКП(б) Хрущева, Микояна и Кагановича, ни словом не обмолвившихся о тех событиях. Один только опальный Молотов весьма близко к правде, но предельно лаконично, не вдаваясь в подробности,  обобщил события тех дней:

«…Кирпонос и Кузнецов привели войска в готовность, а Павлов — нет… Военные, как всегда, оказались шляпы».

И вот это молчание ягнят показывает, что именно в руководстве РККА была группа генералов, включая самого Тимошенко, которая вместе с частью Политбюро, не понимавшей до конца всей сложности обстановки, и мешали войскам занимать свои позиции и приводить их в боеготовность. Правда, следует отделить эту группу от Тимошенко по тем целям, которыми они при этом руководствовались, но об этом позже. Это же глухое молчание по пунктам 1, 3, 4 говорит о том, что инициатором мероприятий по приведению войск в боеготовность в первую голову было обеспокоенное политическое руководство, прежде всего в лице Сталина.

Есть еще один вопрос, на который частично здесь уже отвечали. Если Тимошенко и Жуков нарушили указания самого Сталина, то почему их не наказали? Вообще-то их наказали – уже 2-го июля Тимошенко, а впоследствии и Жуков были сняты со своих постов. Уверен, многим покажется дикой мысль, что Тимошенко и Жуков вообще могли нарушить приказ Сталина. Действительно, а вообще приказы и указания Сталина прямо и открыто еще когда-либо нарушались? Оказывается, хоть не запросто и не часто, но нарушались и даже отменялись! Когда немцы подошли уже к самой Москве, то всего лишь Жуков – один и в острой обстановке, отменил приказ Сталина. Тогда Шапошников и Сталин через голову Жукова разрешили командующему 16-й армии Рокоссовскому отвести войска за Истринское водохранилище. Узнав об этом, Жуков немедленно отреагировал:

"Войсками фронта командую я! Приказ об отводе войск за Истринское водохранилище отменяю, приказываю обороняться на занимаемом рубеже и ни шагу назад не отступать. Генерал армии Жуков". (Рокоссовский К. К. Солдатский долг. — М.: Воениздат, с.82.)

Приказ Сталина был обоснован, отойти все равно пришлось, и Жуков протестовал не по сути приказа. Там взыграло уязвленное самолюбие генерала, которого невольно проигнорировал начальник. Жуков протестовал против вмешательства в дела, где он считал себя единоначальником. Вот как историк Ю. Мухин оценивает характер отношений Жуков-Сталин в военных вопросах:

«Вообще-то Жуков, как человек, боялся Сталина… Но когда речь шла о военных вопросах, в которых Жуков считал себя специалистом, то он вел себя со Сталиным порою дерзко до грубости. Самолюбие не давало ему признать чье-то верховенство над собою. Даже верховенство Сталина… отменив приказ