Газета "Своими Именами" №16 от 15.04.2014 - [32]
С этой оценкой можно согласиться. Безусловно, Жуков волевой и амбициозный генерал. Но в то же время это всего лишь Жуков – который с появлением политического заказа по обливанию грязью Сталина, проявил себя держащим нос по ветру флюгером и беспринципным карьеристом. Тот самый Жуков, у которого хватило ума и совести бахвалиться, что он свою столицу защитил, а вражескую – взял. А что же тогда говорить о волевом Тимошенко, "упертость" которого отмечал сам Сталин, и который, несомненно, был куда более масштабной личностью, чем Жуков?
А здесь на повестке был вопрос не обороны рубежа, пусть даже важного, а судьба всей страны. И если надо для дела, то эта волевая пара – при безусловном верховенстве Тимошенко – вполне могла пойти против воли начальства. Но самое интересное, что 20-21 июня Тимошенко и Жуков вполне могли отменить и свой прежний приказ, и даже приказ Сталина без особых для себя последствий. Почему?
Массовый подвод войск прикрытия к границе в условиях Тройственного пакта – это в первую голову политический, а уж потом военный акт, на который, безусловно, нужна санкция политического руководства (Сталина). А нужен ли его приказ для отвода войск на каких-то участках на несколько километров?
Ведь именно военные, и только они отвечают за то, чтоб выход войск не перерос в войну с немцами при виновности в этом Советского Союза. То есть Тимошенко со своим начальником штаба лично отвечали за "недопущение провокаций", ведущих к гибельным для страны последствиям. И если они считают, что для этого войска на каких-то участках следует разместить, положим, не в 1-2, а в 5-10 километрах от границы, или временно где-то отвести их вообще в полевые лагеря или куда-то в леса, то это прежде всего их ведомственное дело. И никто тут не может вмешиваться и указывать им, ни Берия со Сталиным, ни все Политбюро в целом. Тогда Сталин не был Главнокомандующим и не мог приказывать наркому обороны, где и какой батальон тому размещать. Это был тот случай, когда военные искренне могли считать, что знают обстановку и разбираются в своих делах лучше Сталина. А всякое мелочное вмешательство справедливо воспринимали обидным и недопустимым для себя, из-за чего нарком с полным правом мог заявить: "Командую войсками Красной Армии я!"
Поэтому ситуацию можно рассматривать под другим углом зрения: в тех условиях приказ Сталина – скорее разрешение наркомату обороны вывести войска на позиции (без занятия огневых точек на самой границе). А если у Сталина (тем более – Молотова) были разногласия с наркомом обороны по вопросу конкретного положения частей и подразделений у границы, то Тимошенко успешно мог решить их в свою пользу с помощью неотразимого аргумента о недопустимости гибельных провокаций. Но, к глубокому сожалениию, под желание не допустить провокаций легко маскировали свои гнусные действия и те, у кого были совсем другие – предательские намерения.
И уж не знаю, хорошо или плохо в данном случае, но Сталин и Молотов перед войной в вопросах командования войсками безусловно не были в том положении, в котором оказался Гитлер в ее конце. Тогда, 3 марта 1945 г., Геббельс записал в дневнике:
" Дитрих… жалуется, что фюрер дает слишком мало свободы своим военным соратникам и это уже-де привело к тому, что теперь фюрер решает даже вопрос о введении в действие каждой отдельной роты. Но Дитрих не вправе судить об этом. Фюрер не может положиться на своих военных советников. Они его так часто обманывали и подводили, что теперь он должен заниматься каждой ротой. Слава Богу, что он этим занимается, ибо иначе дело обстояло бы еще хуже". (Геббельс Й. Последние записи. — Смоленск.: Русич, 1998, с.73.)
Все же перед войной у Сталина и Молотова не было причин лично назначать положение в предполье каждой стрелковой роты или батальона.
Г.Н. СПАСЬКОВ
(Продолжение следует)
К ИСТОРИИ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
Первая мировая война... Событие это было уникальным, не похожим ни на что испытанное людьми прежде. Масштаб переживаемой человечеством трагедии потряс современников, заставляя по-новому взглянуть на привычную им жизнь, приводил к переосмысливанию всего мира.
Для русского народа, пережившего только 8-9 лет назад русско-японскую войну, это была двойная трагедия. «Та война была далеко, - говорил мне в школьные годы мой дед-казак, переживший те две войны, - а эта рядом. Германец угрожал нашим хатам!..» И никто тогда не объяснил народу - за что он должен умирать. Единственный лозунг, которым тогда были одурачены все - «За веру, царя и Отечество!». Вот только истину сокрыли, чьи именно интересы на самом деле защищали наши солдаты? Это стараются скрыть и сегодня, по прошествии ста лет.
В течение почти трёх лет Россия задерживала на своих фронтах больше половины неприятельских дивизий, спасая от неменуемого краха своих неблагодарных союзников. И в этой борьбе за общую победу потеряла больше, чем все прочие союзники вместе взятые.
