Газета "Своими Именами" №12 от 22.03.2011 - [19]

О таком явлении, которое называется непонятным словом «эмиграция», много написано, да и я, как и каждый, мог бы что-то добавить из своих ощущений, рассказать о том, как начал понимать, что за поступок я совершил, покидая Родину, оставляя свой выстраданный, поднятый на собственных жилах безнес, который с 2000 по 2007 годы мы с женой растили, как капризное, но любимое растение. Но это песня о другом. Я же расскажу, что меня поразило, потрясло в таком явлении, как «русскоязычная эмиграция».

С самого первого дня, после, может быть, короткого очарования Ванкувером, находящимся на самом побережье западного, тихоокеанского края Канады, - городом, расцветающим огромными розовыми цветами рододендрона и японской вишни, пахнущим океаном, гордящимся своими заснеженными вершинами невысоких, но совсем близких гор, - мы стали присматриваться к людям и прислушиваться к их речи, в которой звучали языки и наречия, которых мы никогда не слышали. В Ванкувере много китайцев, индусов, иранцев – их речь была нам непривычна и мы с интересом слушали мелодику необычных для нас языков. Периодически мы улавливали знакомые напевы славянских языков, из которых наш слух сразу же выхватывал родную русскую речь в звучании различных наречий и говоров – южных, уральских, северных, сибирских, азиатских и любых других, которые нам были милы и дороги, - самые разные, как цвета одного большого мелодичного калейдоскопа. Мы с радостью и даже без какого бы то ни было стеснения стараясь быть ненавязчивыми, вступали в разговор с людьми, говорящими по-русски, надеясь увидеть в глазах наших «русских» людей ответную приветливость.

Иногда мы получали ответный импульс, такой же теплый, как и наша надежда, и тогда у нас завязывался хороший, добрый разговор. Но чаще в ответ получали сдержанное, иногда недоуменное, казавшееся холодным и чужим, но всё же приветствие, заканчивающееся несколькими словами.

Иногда был и просто вежливый игнор, после чего никакого дальнейшего диалога быть не могло. Мы долго, очень долго потом пытались понять такое поведение наших бывших «соотечественников», пока многое не стало проявляться со временем само собой.

Эмиграция, вышедшая из СССР и говорящая в основном по-русски, – это крайне разношерстная группа людей, которые в большинстве своём осознанно, в отличие от меня, покинули «страну исхода», как они не преминут её назвать, и часто сохраняющие в своём сознании какие-либо претензии к своей «бывшей родине».

Люди делят себя здесь в основном по времени приезда в Канаду и месту, откуда уехали, некоторые проходят через другие страны эмиграции - Израиль, например. Есть самая ранняя волна эмиграции, вернее их потомки – духоборцы, которые прибыли в Канаду еще в XIX веке, спасаясь от преследования правоверных христиан в России за свои религиозные идеи. Эти люди, часто совершенно далекие от современной России и Украины, в большинстве своём сохранили русский язык, хорошо понимают и говорят на том давнем русском языке XIX века, и это совершенно поразительно. Уважение к таким людям просто безусловное, даже несмотря на то, что встретить их в Ванкувере очень сложно - они живут в основном на границе провинций Британская Колумбия и Альберта. Другая эмиграция, «харбинская», или «белая» - это потомки тех, кто потерял свою русскую Родину в результате Гражданской войны начала XX века – они тоже сохранили во многом свою «русскость» вместе с прекрасным языком, который неуловимым образом отличается от нашего своей мелодичностью и правильностью, которая в нашем языке уже встречается редко или никогда.

Еще одна волна эмиграции – «коммунисты», как их называют «белые» за то, что во время Великой Отечественной войны они помогали СССР всем, чем могли, да и потом тоже старались поддерживать контакты с СССР вплоть до его гибели - «трудовая эмиграция» конца 20-х – начала 30-х годов – это те, которые уезжали от коллективизации и индустриализации сталинского периода, в основном из рабочих и крестьян, русский язык здесь звучит не часто.

Следующая волна эмиграции – «брежневская». Это, в основном, выехавшие по «еврейской линии» - они помнят русский язык, многие говорят на иврите, поскольку сначала эмигрировали в Израиль. Среди них есть люди разные – те, кто хорошо относится к русским, и те, кто хорошо относится к израильтянам. И «красные» и «белые» помогали «брежневцам» подыматься, но, не получив отдачи, прекратили помогать не только им, но и всем последующим эмигрантам, замкнувшись в себе, и теперь пробиться к ним со своей «русскостью» последующим приезжим «соотечественникам» совсем непросто: они пускают к себе в общение крайне редко – в основном игнорируют.

Далее идет «ельцинская» волна эмигрантов 90-х годов – это те, кто выехал из бывшего СССР в период первоначального накопления капитала – приехавшие, в основном, с деньгами, и на общение с «обычными» «русскоязычными» их «развести» сложно. Эти ребята, если так можно сказать, дети периода «первичного накопления капитала», когда деньги стали божеством...

«Новая» волна эмиграции - первых годов нового столетия - это люди разные и наименее обиженные на свою Родину, выехавшие из стран бывшего СССР в основном по мотивам экономическим или безобидно-авантюристическим, как мы, например. Даже несмотря на то, что в странах на территории СССР дела обстоят далеко не лучшим образом (из-за, в основном, отсутствия вразумительной политики – экономической, национальной, межнациональной и пр.), эти люди уже больше склонны сами конструировать свою жизнь и имеют такой опыт, из-за чего менее склонны все свои беды сваливать на кого-нибудь – пусть даже на свою «прежнюю родину».