Гавел - [119]
Напряжение, висевшее в воздухе, становилось невыносимым. 9 ноября рухнула берлинская стена.
Прага в ту пору уже была заполнена представителями мировых СМИ, которые писали о всяческих второстепенных событиях, пропивая командировочные, выданные им их нетерпеливыми редакторами. Все знали, что вот-вот что-то произойдет, но никто точно не знал, когда именно. Чаще всего называлось 10 декабря, Международный день прав человека и первая годовщина первой разрешенной демонстрации, но до этого события оставался целый месяц. Гавел и его соратники планировали провести 10 декабря массовую демонстрацию на площади Палацкого. Однако время, прежде почти остановившееся, внезапно резко ускорилось. Никому не хотелось ждать так долго.
И уж точно не студентам. Для них больший интерес представляло 17 ноября – пятидесятая годовщина событий, случившихся в 1939-м. В тот день нацисты – в ответ на тихую демонстрацию, сопряженную с похоронами Яна Оплетала, который был тяжело ранен 28 октября на демонстрации по случаю годовщины установления чехословацкой независимости, а 11 ноября умер, – арестовали более тысячи чешских студентов, казнили девять предводителей студенческих организаций и до самого конца войны закрыли чешские университеты и другие высшие учебные заведения. Дата этого трагического события была присвоена возглавляемым и поддерживаемым коммунистами Международным союзом студенчества, который провозгласил его «Международным днем студенчества». Поэтому манифестация, объявленная в тот день официальным Союзом молодежи, но открытая для всех студентов, в том числе и для многих демонстрантов, участвовавших в Палаховой неделе, оказалась, так сказать, гибридной.
Неоднозначность события не предвещала того, что оно окажется решающей битвой. Диссиденты знали о готовящейся манифестации, но практически не принимали участия в ее организации и не предчувствовали, что она станет спусковым крючком революции[713]. Не то чтобы она как-то особо интересовала и Гавела, проводившего ту неделю в Градечке. По некоторым свидетельствам, в том числе и по его собственным, он уехал из Праги, чтобы своим присутствием не провоцировать излишнее насилие при подавлении демонстрации; кроме того, его не привлекала перспектива непременного дальнейшего задержания. Согласно другим рассказам, он хотел провести какое-то время наедине с Иткой, чтобы отметить ее день рождения[714]. Так или иначе, но из интервью, которое Гавел дал в Градечке за два дня до судьбоносной даты, следует, что свои надежды он связывал с манифестацией на площади Палацкого в День прав человека и не только выбрал для нее время (14–16 часов), но и разработал подробный сценарий. Однако его пришлось пустить в ход раньше, чем было запланировано.
Итак, вождь революции находился примерно в ста пятидесяти километрах от Праги, когда студенческая процессия, насчитывающая от десяти до двадцати тысяч человек[715], отклонилась от одобренного властями маршрута и превратилась в антиправительственную демонстрацию, участники которой время от времени скандировали лозунг «Да здравствует Гавел!» Студентов сначала окружили, а потом жестко атаковали спецподразделения сил правопорядка, которые на этот раз действовали с еще большей свирепостью, чем обычно. Сотни людей были избиты и десятки ранены, в том числе пожилые прохожие и наблюдавшие за происходящим иностранные корреспонденты[716]. Защитники прав человека получили информацию – как позже выяснилось, неверную – о том, что один студент погиб[717]. Это известие, о котором граждане Чехословакии узнали из сообщений зарубежных радиостанций, шокировало страну.
События следующих 72 часов являют собой одно из многих неоспоримых свидетельств того, что Гавелу принадлежала центральная роль как в оппозиционном движении, направленном против коммунистического режима, так и в процессе свержения этого режима. Хотя в событиях, ставших спусковым крючком революции, он лично участия не принимал – отчасти по личным причинам, отчасти потому, что изображение в хрустальном шаре оказалось нечетким (одним из замечательных свойств Гавела было то, что он никогда не играл в пророка) и революцию начали люди, моложе его больше чем на поколение, уже в понедельник он если и не контролировал ситуацию, то во всяком случае держал все ее нити в своих руках.
