Гавана. Столица парадоксов - [27]
И азартные игры, и отчисления от игровой индустрии государству — это старые добрые гаванские традиции. В «Сесилии Вальдес» Вильяверде говорит, что в начале XIX века «игорные дома на Кубе платили правительству налог, который шел якобы на благотворительные цели»[46].
В 1950-е годы вокруг улицы Калле-23 возле Прадо и Ведадо открылись сотни баров и ночных клубов. Это и сегодня оживленный райончик. Его называют Ла-Рампа[47], поскольку он построен на невысоком холме. Также ночные клубы стали открываться за пределами Ведадо. «Сан-Суси» (Sans Souci), расположенный сразу за городом, создавал иллюзию деревенского поместья, где можно гулять по садам и танцевать на открытом воздухе под знаменитые бэнды. Там выступали артисты из разных стран от Эдит Пиаф до Гарри Белафонте, от Марлен Дитрих до Сары Воан, а также кубинские звезды, такие как Бенни Мор, великий исполнитель болеро. Управлял казино Меер Лански.
Там же в пригороде, сразу за Марианао (Marianao), стояла «Тропикана» (Tropicana) с ее яркой архитектурой 1940-х годов, особенно примечательная «Хрустальными арками» Макса Борхеса — огромными бетонными арками со стеклянными стенами. «Тропикана» — единственный из знаменитых ночных клубов той эпохи, который сохранился и работал все эти годы при революционном правительстве. Клуб выглядит немного обветшалым и совершенно неуместным в революционной Гаване — кубинцы туда не ходят, — но его архитектура до сих пор поражает и, конечно, несмотря на официальную позицию революционного правительства, не одобряющего торговлю телом, женщины здесь и сейчас прекрасны и почти неодеты.
Грэм Грин, описывая свои поездки в Гавану в автобиографии «Пути спасения», вероятно, выразил то, о чем думали другие мужчины, только с куда большей прямотой:
Мне нравилась louche [двусмысленная] атмосфера города Батисты, и я всегда бывал там слишком недолго, чтобы разглядеть печальную политическую подоплеку деспотизма, арестов и пыток. Я ездил туда… из-за ресторана «Флоридита», знаменитого своими «дайкири» и крабами по-мавритански, из-за борделей, рулетки в каждом отеле, игральных машин, извергающих водопады серебряных долларов, из-за кабаре «Шанхай», где за доллар двадцать пять центов можно было посмотреть фантастически непристойное представление, а в перерывах — самые порнографические из порнофильмов[48].
>За кулисами «Тропиканы», июль 1982 г. Фотография Мэгги Стебер
Он описывает, как они с другом проводят вечер в «Шанхае»: смотрят, как персонаж по имени «Супермен» занимается сексом с мулаткой, — но жалуются, что выступление Супермена было «невзрачным, как у верного мужа». Потом они идут просадить немного денег в рулетку, ужинают в «Эль-Флоридите», курят чуть-чуть марихуаны и смотрят лесбийское шоу в «Блу-Мун». Вслед за этим водитель достает им дозу кокаина по невероятно низкой цене в газетном киоске. Выясняется, что дилер их обманул, вместо кокаина — просто белый порошок. После этого вечера Грин решил перенести действие своей шпионской комедии, которая позже будет названа «Наш человек в Гаване», из Европы в кубинскую столицу. «И как-то раз меня осенило, что именно в этом удивительном городе, где предавались любым порокам и торговали всем, чем угодно, и должна разыграться моя комедия»[49]. Как бы то ни было (вероятно, и хорошо, и плохо), но все это закончилось вместе с революцией.
В конце 1950-х годов Гавана увидела начало того, что в других прибрежных городах стало стеной высоченных бетонных отелей. В 1955 году Меер Лански принялся воплощать в жизнь свою мечту и строить один из самых роскошных прибрежных отелей на Карибах — «Хабана Ривьера» (Habana Riviera) в Ведадо. Лански воздвиг его на собственные деньги, средства инвесторов из Лас-Вегаса и 6 миллионов государственных займов от своего приятеля Батисты. Отель в двадцать один этаж проектировал Игорь Полевицки, который оказал наибольшее влияние на высотную застройку береговой линии Майами благодаря таким зданиям, как «Шелборн-отель» 1940 года. В число выдающихся достоинств отеля «Хабана Ривьера» входило то, что это было первое здание в Гаване с центральным кондиционированием воздуха; даже сейчас в городе это редкость.
«Гавана Хилтон» (Havana Hilton), открывшийся в 1958 году, представлял собой тридцатиэтажное здание на краю Ла-Рампы в Ведадо, которое, как утверждали владельцы, было заметно из любого места в городе. В отеле было 630 номеров, большой плавательный бассейн, казино и бар на крыше, откуда, как утверждает старая шутка, открывается лучший вид на Гавану, поскольку самого «Хилтона» из него не видно.
Хотя противников революции это раздражает, можно утверждать — и постоянно утверждается, — что революция спасла Гавану. Она не позволила ей превратиться в Майами-Бич или пуэрто-риканский Сан-Хуан. Благодаря ей Малекону не суждено было отделиться от остального города высокими отелями. Она спасла Гавану от Жозепа Льюиса Серта[50] и его учеников из Гарварда, поклонников Ле Корбюзье, предлагавших городским властям провести модернизацию Гаваны. Старые здания Хабана-Вьеха должны были уступить место бетону и стеклу, узкие улицы — стать широкими и мощеными для удобства дорожного движения, а старинные испанские «пласа» — превратиться в парковки. В разработанной Сертом планировке предполагалось население в 4 миллиона человек — вдвое больше, чем живет в Гаване сегодня.
