Гашек - [44]

Это прежде всего кабачок «У золотой кружки» на Бальбиновой улице, откуда обычно предпринимались походы в другие пражские кабачки и пивные. Зал в этом богемном святилище был темный, сводчатый и просторный. Трактир мог похвастать тем, что у столика, стоявшего за роялем, почти ежедневно появлялся патриарх чешских писателей Якуб Арбес со своей верной свитой. В углу было поставлено черное древко со знаменем, на котором золотом была вышита большая кружка — символ этого кабачка. Арбес восседал тут как живой свидетель всего того великого, что пережил чешский народ в 1848 году и в прославленные шестидесятые годы. Его портрет висел над центральным столом.

Гашек, которому необходимо было везде играть первую роль, нередко затевал с Арбесом, признанным властителем кабачка «У золотой кружки», словесные поединки. Впрочем, метр был уже слишком стар, чтобы понимать, чем интересуется молодежь. Сам он главным образом жил воспоминаниями, но во всем, что он говорил, чувствовался талант. В конце концов однажды противники помирились. Пожилые и молодые собутыльники пошли провожать Арбеса до его дома на Смихове. Потом Арбес провожал всю компанию назад, на Винограды, и так зачастую они ходили до рассвета. Утром, отпирая дома, добродушные пражские дворничихи видели странную группу и говорили со вздохом: «Хоть бы у деда нашлась капля ума!»

Помимо этого трактира, с которым в «Истории партии умеренного прогресса» Гашек связывает возникновение своей веселой дружины, необходимо упомянуть о двух виноградских кафе. Это анархистская «Деминка», штаб-квартира С. К. Неймана, и «Главовка», где обычно собирались актеры виноградского театра. Далее следует назвать кафе «Тумовка», нередко превращавшееся в писательский кабинет Гашека. Он сидел здесь за маленьким столиком у окна, выходящего в узкий тупик, и писал свои юморески. «Тумовка» была очень удобно расположена. Напротив помещалась редакция журнала «Весела Прага», резиденция издателя Лочака, который охотно давал вечно нуждавшемуся сочинителю задаток, так что еще не просохшую рукопись можно было тут же превратить в деньги.

Колоритным уголком был район между Сокольским проспектом и площадью Фюгнера. Здесь, на улице, которая называется На боишти, находился трактир «У чаши» (точнее — ресторан и дом свиданий), прославленный тем, что Гашек описал его в «Швейке». Правда, сам он заходил сюда редко. В ближайших окрестностях площади Фюгнера, рядом с пражским родильным домом и домом умалишенных, богемному Вакху было раздолье. Здесь друг возле дружки сгрудилось больше двух десятков трактиров, отелей, кафе, дневных и ночных винных погребков, танцевальных залов и кафешантанов, которые закрывались в разное время, так что пражские прожигатели жизни могли бесперебойно утолять свою жажду. Неподалеку было известное «Русское кафе», посещавшееся сербскими и хорватскими студентами, дальше — ночное кафе Бенды, известное биографам Гашека по одному из полицейских протоколов, пресловутый шантан «У Аполлона», о котором упоминает Киш в книге «Запрещенные злачные места»; поблизости, на Аполинаржской улице, находилась знаменитая «Ядовитая хижина» — «Ядовна», откуда обычно шли на Морань, в причудливое и уютное кафе «Столетка», названное так по своей предшественнице — «Столетней кофейне»; напротив, на Кршеменцовой улице, раскрывал свои гостеприимные объятия известный трактир «У Флеков». Среди ныне уже легендарных названий трактиров и шантанов в сердце Гашека неизменно царил скромный трактир Шольца на углу Сокольского проспекта и площади Фюгнера, который он и его друзья облюбовали из-за крепкого великопоповицкого пива и симпатичного трактирщика.

Йозеф Шольц прежде участвовал в рабочем движении. Но женился на дочери трактирщика и, уйдя из типографии, посвятил себя новому делу. Как начитанный, просвещенный рабочий, Шольц сохранил уважение к образованным людям и с открытым сердцем принимал у себя литературную богему. А та отвечала ему любовью, ибо старый Шольц наливал пиво в долг и сам не прочь был выпить за компанию. С Гашеком они были как братья. (Считают, что трактирщик Шольц стал прообразом Паливца. После сараевского убийства он распространял сообщение о смерти эрцгерцога Фердинанда и за это был допрошен в полиции. Когда же выяснилось, что эрцгерцог действительно убит, он ужасно обрадовался, что все так «удачно» обернулось.)

Ныне уже трудно себе представить, какой патриархальный дух терпимости и снисходительности господствовал в старых пражских кабачках. Неизменный порядок поддерживался в каждом заведении самим трактирщиком или кельнером. Завсегдатаи пользовались большими привилегиями и обращались с персоналом запросто, почти как родные. Здесь царила дружеская атмосфера, обстановка беззлобного подтрунивания и сердечного веселья. В некоторых заведениях была еще жива традиция народных шансонье: актеры и певцы читали стихи, пели куплеты. В перерывах между их выступлениями посетители развлекались сами, рассказывали анекдоты и разные забавные истории. В этом импровизированном увеселении между двумя глотками пива берет начало особый вид устного рассказа, порожденного мгновенной ситуацией.