Гарри Поттер и Тайный грех - [12]

— Мне не интересно, признана или нет ваша организация. Я спрашиваю о вас. Почему вместо того, чтобы учиться в колледже, вы занимаетесь подобной ерундой?

Гарри сердито вспыхнул.

— Я не занимаюсь ерундой! Нести людям Слово божье — самое лучшее и благородное занятие.

— Не обманывайте сами себя, брат мой Гарри, — криво улыбнулся профессор. Юноша некстати подумал, что слово «мой» в нечестивых устах собеседника звучит неоднозначно. — Уверен, вас потянуло в церковь не от хорошей жизни. Что вам, молодому, симпатичному и явно неглупому, понадобилось в мафии харизматов?

— Мафии? — переспросил Гарри, мысленно откладывая на боковую полку сознания «молодого, симпатичного и неглупого». — Вы не понимаете, о чем говорите, сэр. Наша церковь самая чистая и самая близкая по духу к первым христианам.

— Не имеет значения, первые или последние христиане, чистые или грязные. Вы лучше скажите мне, брат Гарри, для чего ваш господь наделил человека мозгом?

Гарри нахмурился.

— Всё в человеке создано по образу и подобию Бога, — сказал он.

— Прекрасно, — насмешливо сказал профессор. — Значит, вы можете легко визуализировать бога: он и человек — подобны. Экий у бога должен быть мозг. И как, по-вашему, выглядит этот самый бог? — нечестивец сел, закинув ногу на ногу, оторвал виноградину от заметно поредевшей кисти, общипанной юным евангелистом, и положил себе в рот, неотрывно глядя на юношу.

В мыслях Гарри промелькнула седая борода пастора Дамблдора. С огорчением он вынужден был признать, что другого Бога представить себе пока не может.

— Бога никто и никогда не видел, — вспомнил Гарри слова Писания, отчаянно жалея, что рядом нет всезнающей сестры Гермионы.

— И не увидит, — фыркнул профессор.

— Бог есть дух, — промямлил Гарри, провожая взглядом крупную виноградину, исчезающую между изогнутыми губами нечестивца — именно такими, как в его ночном кошмаре.

— А как же тогда можно говорить о сходстве с его неудачными творениями? — профессор явно забавлялся, и юношу это начало сердить.

— По образу и подобию — не значит, что Отец создал свою копию, — сверкнул познаниями Гарри. — Это значит, что, создавая человека, Бог выразил этим Себя Самого.

— Отсюда следует, что отец так же смертен, несовершенен, глуп, зол и подл, как его дети? — спросил профессор. — Даже удивительно, откуда у него столько приверженцев.

— Отец совершенен! Это богохульство! — Гарри вскочил, щеки его пылали, глаза блестели. Профессор посмотрел на юношу с плохо скрываемым любопытством, но Гарри отнес сей интерес к теологической дискуссии.

— Вы не можете доказать как его совершенство, так и несовершенство. Сложно приписать некие качества объекту, существование которого находится под сомнением.

— Я знаю, что вы атеист, профессор Снейп, — вздохнул Гарри.

— Я не атеист, — спокойно возразил профессор. — Я — агностик.

Гарри моргнул. Слово было знакомое.

— Я опираюсь на здравый смысл, брат мой Гарри, — сказал хирург в ответ на недоумение в зеленых глазах юного евангелиста. — А здравый смысл, не поросший мхом кем-то навязанных теорий, говорит о том, что человечество не имеет достоверных фактов, подтверждающих существование или не существование бога, как и рассуждения о случайности или не случайности возникновения жизни.

— То есть, — медленно сказал Гарри, хмурясь и ковыряя пальцем хвостики от клубники, — вы допускаете мысль, что, возможно, Бог все-таки есть?

— Нет, я не могу позволить себе такую роскошь, «допустить мысль». Если нельзя что-либо доказать или опровергнуть, не стоит тратить на это время и силы. Есть более полезные занятия, брат мой Гарри.

— Мне показалось, вы хотите доказать мне, что Бога нет, — сказал Гарри.

— Я ничего не собираюсь вам доказывать. Если я что и сказал, то исключительно для того, чтобы простимулировать вас включить собственный мозг, которым наделил вас столь щедрый отец. Вы позволили кому-то превратить вас в марионетку, Гарри, — негромко и отчего-то невесело сказал профессор, опустив на сей раз ироничное «брат мой».

— Мною не манипулируют, если вы так думаете, — нахмурился Гарри. — Я сам выбрал путь служения Богу. Вы не сможете меня остановить, — гордо сказал он.

— А жаль, — спокойно ответил профессор. — Впрочем, вы правы, портить свою жизнь — исключительно ваша собственная привилегия. Не буду ее у вас отнимать, брат мой Гарри, — со вздохом добавил он.

Гарри поднялся с места.

— Спасибо за чай, профессор Снейп. И за угощение, — он опять слегка покраснел. — А еще… я хотел извиниться за нас с сестрой Гермионой. Ваш пациент… я прочитал обо всем в газете. Мы не имели права судить, — сказал он, с неловкостью отводя взгляд от внимательных черных глаз собеседника.

— Не извиняйтесь, — махнул рукой тот. — Старик Уиллис сам виноват. Вместо того, чтобы лишний раз обследоваться, он возносил молитвы богу, вот господь и наградил его тромбом за верную службу.

Гарри хотел возразить, но отчего-то передумал.

— Спасибо, профессор Снейп. Мне пора, — вздохнул он.

Мужчина улыбнулся кривой насмешливой улыбкой.

— Не за что, молодой человек.