Гарри Поттер и Дары Смерти (Potter's Army) - [4]

И смех мгновенно прекратился.

— Многие из наших старейших семейных древ немножко подгнили со временем, — сказал он. Беллатрикс, затаив дыхание, умоляюще смотрела на него. - Вам нужно подрезать ваше, чтобы оно оставалось здоровым, не так ли? Отрезать то лишнее, что пагубно влияет на здоровье всего дерева.

— Да, Господин, — прошептала Беллатрикс, и её глаза вновь наполнились слезами благодарности. — При первой же возможности!

— Она у вас появится, — сказал Волдеморт. — И в вашей семье, и во всём мире… мы будем отсекать ту гниль, что заражает нас, пока не останутся лишь те, в ком течёт истинная кровь…

Волдеморт поднял палочку Люциуса Малфоя, направил её на медленно вращающуюся фигуру над столом и легонько взмахнул. Человек со стоном очнулся и начал извиваться, пытаясь освободиться от невидимых пут.

— Узнаёшь ли ты нашу гостью, Северус? — спросил Волдеморт.

Снейп поднял глаза на перевёрнутое лицо. Все Пожиратели Смерти теперь смотрели на пленницу, как будто получили разрешение проявить любопытство. Как только она повернулась лицом к камину, женщина надтреснутым, полным ужаса голосом произнесла:

- Северус! Помогите мне!

— Ах, да, — спокойно сказал Снейп, а пленница тем временем вновь отвернулась от него.

— А ты, Драко? — спросил Волдеморт, поглаживая голову змеи свободной рукой. Драко нервно мотнул головой. Теперь, когда женщина очнулась, он, казалось, больше не в силах был смотреть на неё.

— Конечно, ты ведь не стал бы посещать её занятия, — добавил Волдеморт. — Для тех из вас, кто не знает, сегодня у нас в гостях Чарити Бёрбидж, которая до недавнего времени преподавала в Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс.

Возгласы понимания донеслись с разных концов стола. Полная сгорбленная женщина с острыми зубами загоготала.

— Да… Профессор Бёрбидж преподавала детям волшебников о магглах… Рассказывала о том, что они не так уж отличаются от нас…

Один из Пожирателей плюнул на пол. Чарити Бёрбидж вновь оказалась лицом к Снейпу.

— Северус… Пожалуйста… Прошу вас…

— Тихо, — сказал Волдеморт, ещё раз взмахнув палочкой Малфоя, и Чарити замолчала, словно во рту у неё появился кляп. — Видимо, ей недостаточно было развращать и засорять умы детей волшебников, поэтому на прошлой неделе Профессор Бёрбидж написала пылкую статью в защиту грязнокровок в «Ежедневный Пророк». Волшебники, по её словам, должны принять этих похитителей их знания и магии. Вырождение чистокровных, говорит профессор Бёрбидж, —очень желательное явление… Будь её воля, мы бы все спаривались с магглами… или, без сомнения, с оборотнями…

На этот раз никто не засмеялся. В голосе Волдеморта были отчетливо слышны гнев и презрение. В третий раз Чарити Бёрбидж повернулась лицом к Снейпу. Слёзы из её глаз стекали в волосы. Снейп смотрел на неё совершенно бесстрастно, и она вновь медленно отвернулась от него.

— Авада Кедавра.

Вспышка зелёного света осветила каждый уголок комнаты. Чарити с гулким грохотом упала на стол, который задрожал и заскрипел. Несколько Пожирателей подскочили и отпрянули назад в креслах. Драко упал со своего на пол.

— Кушать подано, Нагини, — мягко сказал Волдеморт, и огромная змея, качнувшись, сползла с его плеч на полированную деревянную поверхность стола.

Глава вторая. В память о нем

У Гарри шла кровь. Сжимая правую руку левой и тихо ругаясь, он плечом открыл дверь своей спальни. Послышался хруст раздавленного фарфора: он наступил на чашку холодного чая, которая стояла на полу у двери его комнаты.

— Что за?..

Он огляделся. На лестничной площадке дома номер четыре по Привит Драйв никого не было. Должно быть, эта чашка чая отвечала представлениям Дадли о хитрой ловушке. Держа кровоточащую руку на весу, Гарри собрал кусочки чашки другой рукой и кинул их, в уже и без того переполненную мусорную корзину, которая виднелась за дверью его комнаты. Затем он побрёл в ванную, чтобы засунуть палец под кран.

Как же это было глупо, бессмысленно, как же невероятно раздражало, что ещё четыре дня нужно было терпеть до того, когда ему можно будет использовать магию… Но Гарри пришлось признать, что с этим неровным порезом на пальце ему всё равно было бы не справиться. Он так и не научился, как залечивать раны, и когда он подумал об этом теперь, — особенно учитывая его ближайшие планы, — это казалось серьёзным пробелом в его образовании. Мысленно делая заметку, не забыть спросить Гермиону, как это делается, он вытер большим комком туалетной бумаги столько чая, сколько смог, прежде чем вернуться в спальню и захлопнуть за собой дверь.

Утро Гарри провёл, полностью опустошая свой школьный чемодан впервые с тех пор, как уложил его шесть лет назад. В начале каждого учебного года он обычно вытаскивал лишь верхние три четверти содержимого, заменяя вещи на новые или складывая их обратно, при этом оставляя на дне слой всевозможного хлама: старые перья, сушёные глаза жуков, носки без пары, которые были уже не по размеру. Несколько минут назад Гарри запустил руку в эту массу, неожиданно почувствовал острую боль в безымянном пальце правой руки и, вынув её, увидел обильно идущую кровь.

Теперь он действовал осторожнее. Снова опустившись на колени перед чемоданом, он пошарил на дне и достал значок, слабо мигающий надписями «Поддержи СЕДРИКА ДИГГОРИ» и «ПОТТЕР - ВОНЮЧКА», треснувший потёртый Хитроскоп и золотой медальон с запиской, подписанной Р.А.Б. Затем он, наконец-то, обнаружил предмет, послуживший причиной пореза. Он сразу узнал его. Это был двухдюймовый осколок заколдованного зеркала, которое ему подарил его покойный крёстный, Сириус. Гарри отложил осколок в сторону и осторожно прощупал дно снова, пытаясь найти другие осколки, но кроме измельчённого в порошок стекла, которое блестящей крошкой облепило нижний слой хлама, от последнего подарка его крёстного больше ничего не осталось.