Гарнизон - [20]

Бронци сплюнул розовой мутной слюной, стараясь попасть на фартук Арбитра, но промахнулся.

— Ссал я на твою награду, — выразительностью фразы испытуемый постарался компенсировать неудачу в плевке.

— А напрасно, — с этими словами Владимир засучил рукава и аккуратно стащил с кистей перчатки. Дживс со свистом втянула воздух сквозь сжатые зубы, Бронци громко икнул.

Руки Арбитра были обычными, ничем не примечательными до локтей и примерно на ладонь ниже, до широких колец блокаторов боли, что часто применяют в госпиталях Гвардии при ампутации конечностей. А вот ниже…

Казалось, что над кистями и предплечьями Боргара поработал талантливый анатом, который удалил почти всю мышечную ткань, оставив лишь несколько пучков на каждое сухожилие. Похоже, пальцы и кисти сохранили всю функциональность, но выглядели, как птичьи лапы.

Владимир положил перчатки на угол сундука. Теперь Дживс поняла, почему Арбитр никогда их не снимал — помимо маскировки увечья, они наверняка были снабжены миомерными усилителями.

— Я расскажу тебе историю, — сказал Боргар, поднеся к лицу допрашиваемого длинные пальцы, похожие на бледные узловатые щупальца. — Она весьма поучительна, назидательна, и при правильном осмыслении избавит тебя от многих неприятностей.

— А я размякну от такой откровенности, пущу умилительную слезу и все — все расскажу, а чего не знаю — придумаю, — злобно пробурчал Бронци.

— Как пожелаешь, — мирно отозвался Сименсен. — Я уважаю свободу выбора и могу только приветствовать такой ход событий. Впрочем, не будем терять времени…

Арбитр сел на края второго, пока закрытого сундука, опустил ладони на колени. Губы его при этом движении чуть дрогнули, похоже, без блокаторов каждое движение изувеченных рук причиняло Боргару ощутимую боль.

— Я родился на очень далекой планете, — начал он рассказ. — И очень бедной. Океан от полюса до полюса и огромный архипелаг из сотен островов. Продавать могли разве что рыбу, но в секторе и так хватало экспортеров продовольствия, так что никому не было до нас дела. Фиалка — так называли планету, кажется из — за цвета неба. Правда никто не мог сказать, что такое «Фиалка», но звучало красиво.

Дживс ощутила, как слегка покалывает колени — она находилась на ногах уже вторые сутки и ощутимо устала. Но стажер лишь затаила дыхание, ловя каждое слово Сименсена. Арбитр никогда и никому не рассказывал о своем происхождении. Непонятны было — с чего вдруг он решился на откровенность, да еще с подозреваемым еретиком. Но в любом случае, повесть Боргара была интересной, таинственной… и откровенно страшной.

— Десятину мы платили людьми. Те, кому казалась скучной жизнь рыболовов, уходили на службу Империуму, так что все были довольны, и разные смутьяны не нарушали старой доброй размеренности. Я бы сказал, это была достойная бедность, скромная, но честная.

Владимир чуть улыбнулся, с неожиданной теплотой на тонких губах, но Бронци, увидев сверкнувшие глаза без ресниц, лишь сжался еще больше.

— А потом пришел Хаос, — очень просто и буднично сказал Сименсен. — Последователи Слаанеш, но это мы узнали гораздо позже… Культ оказался небольшим, но хорошо организованным. Они поступили умно — разделились на несколько групп и начали захватывать острова, один за другим, внезапными атаками. Опустошив очередной поселок — уничтожали все следы, забирали неофитов и выступали к следующему. Так и двигались — скачками, от селения к селению, сразу в нескольких направлениях.

— Глупо, — неожиданно отозвался испытуемый. — В таких замкнутых сообществах нельзя долго хранить тайну, все друг другу родственники и постоянно общаются, заглядывают в гости…

— То, что происходит нечто непонятное, разумеется, стало ясно довольно быстро, — согласился Арбитр. — Но вот природу бедствия никто не осознал, потому что никто прежде не имел дела ни с Силами, ни с войной вообще. Ветераны очень редко возвращались домой, они предпочитали оседать на промышленных планетах, с пенсией и льготами. Да их и никогда не было много, отставников гвардии… Поэтому не нашлось того, кто мог бы подсказать и наставить нас. Так продолжалось несколько недель, а затем они пришли и в мой дом…

Сименсен поднял руки и посмотрел на останки пальцев, словно видел их впервые. Пошевелил, будто играл на невидимом инструменте, снова скривил губы от боли.

— Обычно считается, что все слаанешиты помешаны на сексе и похоти. На самом деле их увлекает гедонизм во всех проявлениях. Садизм — в том числе. Очень увлекает. Мне тогда было семь лет… И вот когда я понял, что наступил конец, появились они.

Дживс тихонько вздохнула и забыла о ноющих ногах, усталости и всем остальном.

— Имперская Гвардия, — сказал Владимир. — Кто — то все же смог послать зов о помощи, а рядом с Фиалкой оказался госпитальный корабль Мунисторума. Они пришли на помощь. Первый гвардеец, которого я увидел в жизни… Сейчас я понимаю, что это был уставший, измученный, раненный человек. Одежда на нем дымилась, лицо было в крови и грязи. Но тогда он показался мне прекрасным, как сам Бог — Император. Он убил культистов, спас меня, а сам погиб всего через минуту — пуля стаббера попала ему прямо в лицо. И он умер…