Гарман и Ворше - [2]

Карета покатилась к городу и дальше, по длинной аллее, к обширному родовому имению Сансгор.

В городе говорили об этом событии много и долго, но толком никто ничего не знал: дом Гарманов надежно хранил свои тайны.

Одно было ясно — что Рикард Гарман растратил все свое большое наследство; иначе он, конечно, не вернулся бы на родину жить у брата из милости! Но, с другой стороны, отношения между братьями были, во всяком случае внешне, — хорошие. Консул дал большой обед и пил «за здоровье своего брата, советника» и при этом выразил надежду, что тот почувствует себя хорошо на родине.

Ничто так не раздражает общественное мнение, как обманутые надежды на скандал. Рикард Гарман через некоторое время без шума принял место смотрителя маяка в Братволле и стал там спокойно жить год за годом. Не имея никаких надежд на то, что произойдут какие-то значительные события, каждый обитатель маленького города счел себя лично оскорбленным. Удивлялись и тому, что Гарман, казалось, не замечал, насколько это раздражало все общество.

Да и сам-то советник толком не отдавал себе отчета в том, как все это произошло. Кристиан Фредрик всегда казался ему странным человеком. Когда Рикард встречал своего брата или получал от него письмо, сам он как-то менялся: то, что не могло бы ему раньше и в голову прийти, оказывалось вдруг простым и легким, и он совершал поступки, которые позже немало удивляли его самого.

Когда Рикард, подавленный и впавший в отчаяние, последний раз писал домой, чтобы попросить брата позаботиться о маленькой Мадлен, он думал лишь о том, чтобы, как только дочь будет пристроена, поскорее покончить с бесполезной жизнью. Но неожиданно он получил удивительное письмо с вложенным в него векселем. В письме было много трудных коммерческих выражений. Там говорилось о «ликвидации», о «неоформленных счетах», которые «настоятельно требовали его присутствия», и среди этого множества трудных слов попадались совершенно другие фразы, которые, казалось, заблудились в этом коммерческом языке. Так, например, там стояло «мой старый товарищ по играм» или «мое искреннее желание по-братски жить вместе», и, наконец, он прочитал, правда посредине длинного и запутанного предложения, слова: «Дорогой Рикард! Не падай духом!» Это воодушевило Рикарда Гармана: он собрался и поехал на родину.

Когда он увидел брата, поднимавшегося на палубу парохода, на глазах у него выступили слезы. Он хотел было обнять брата, но консул только протянул руку и сказал спокойно: «Добро пожаловать, Рикард. Вещи у тебя с собой?»

С того времени они больше не разговаривали о том, что произошло. Единственный раз Рикард рискнул намекнуть на последнее письмо. Но консул, видимо, подумал, что брат хочет уладить денежные расчеты, о которых в письме шла речь. Рикард почувствовал себя почти оскорбленным, так как у него и в мыслях не было ничего подобного. «Удивительный человек этот Кристиан Фредрик! — подумал Рикард. — Но все-таки он прежде всего коммерсант!»

Однажды консул Гарман сказал брату:

— Послушай, Рикард, не хочешь ли проехаться в коляске в Братволл посмотреть на новый маяк?

Рикард охотно согласился. С юных лет любил он это своеобразное морское побережье, с темными полосами вереска, песками и большим открытым морем. Маяк ему понравился, и когда братья сели в коляску, чтобы ехать обратно в город, он сказал:

— Знаешь что, Кристиан Фредрик, нельзя выбрать более подходящего места для такого обломка крушения, как я! Вот бы мне быть смотрителем на этом маяке!

— Ничто не мешает тебе стать им, — ответил брат.

— В самом деле? Но как же это устроить? — спросил Рикард, стряхивая пепел с папиросы.

— Послушай, Рикард! — вспыхнул консул. — Единственное, в чем я тебя упрекаю, это в недостатке самоуверенности! Неужели ты не думаешь, что с твоими способностями и знаниями ты мог бы получить гораздо более значительный пост, если бы только захотел попробовать!

— Нет, но, Кристиан Фредрик… — воскликнул пораженный советник и пристально поглядел на брата.

— Как я сказал, — уверенным тоном повторил консул. — Раз ты хочешь получить это место, оно, естественно, будет предоставлено тебе, а если бы возникли какие-либо трудности, то, я полагаю, достаточно будет одного словечка амтману, и все уладится.

Так это дело и устроилось. Рикард Гарман был назначен смотрителем маяка в Братволле, то ли на основании своих знаний и способностей, то ли на основании «словечка амтману».

Монотонность и размеренность нового существования благотворно действовала на старого щеголя. Нетрудные обязанности, которые он должен был выполнять, придавали ему вес и значительность в собственных глазах. Свободные часы он проводил по большей части куря папиросы и глядя на море в большую подзорную трубу, полученную в подарок от Кристиана Фредрика. Он вернулся на родину действительно утомленным и теперь удивлялся, как мог он прежде находить удовольствие в безалаберной жизни за границей.

Но одно обстоятельство удивляло советника еще больше: ему удавалось жить на свой заработок! Существование на две тысячи крон в год казалось ему прежде невероятным, и все же он теперь неплохо жил на эти деньги! Само собою разумеется, он имел еще небольшие дополнительные доходы, но Кристиан Фредрик всегда повторял, что доходы эти «все равно что ничего». Сколько их было и из чего они состояли, эти маленькие дополнительные доходы, Рикарду никогда не разъясняли. Каждый год аккуратно присылали ему текущие счета от Гармана и Ворше, составленные самим консулом. Часто получал он какие-то коммерческие письма от брата. Но ни то, ни другое не разъясняло управляющему маяком сущности этих операций. Он подписывал свое имя на всех бумагах, где, как ему казалось, было специально оставлено свободное место. Порою он получал векселя «для заполнения» и делал это с большой старательностью, но все это оставалось для него туманным и неясным.