Ганнибал - [22]
И тиран[75] Сиракуз Агафокл шестьдесят два года назад, и римлянин Регул совсем недавно в конце концов отказались от мысли осаждать, а уж тем более брать штурмом так хорошо укрепленный город. Ширина внешнего рва достигала двадцати двух шагов. Посредине он был настолько глубок, что там на дне вполне можно было поставить на плечи друг другу пятерых высоких мужчин и голова верхнего была бы полностью покрыта водой. Ее можно было спустить в ров, разрушив возведенную между северной бухтой и заливом не слишком прочную плотину. Кроме того, дно было утыкано острыми серпами, наконечниками копий и бронзовыми пиками. Далее следовали еще две стены, из нижних выступов которых торчали железные колючки, еще один ров и, наконец, так называемый Большой вал с четырехэтажными башнями, расположенными на расстоянии восьмидесяти шагов друг от друга, передвижными катапультами[76], котлами с кипящей смолой, грудами каменных ядер и хранилищами оружия.
Непосредственно за Большим взлом находились соединенные помостами, лестницами и проходами два ряда конюшен на четыре тысячи лошадей и загоны для боевых слонов, где могли разместиться триста гигантских животных. Частично непосредственно в стене, частично рядом на широкой улице располагались казармы для двадцати тысяч пехотинцев и четырех тысяч всадников, а также оружейные, шорные и кожевенные мастерские и хранилища военного снаряжения и съестных припасов.
Хотя в городе осталось совсем мало слонов и воинов — почти всех их перебросили на Сицилию, где вот уже шестнадцать лет бушевала война, и в глубь Ливии, на усмирение мятежных племен, — Антигону пришлось потратить на поиски Гамилькара несколько часов. Он обнаружил его сидящим на краю бойницы второго этажа одиннадцатой башни. Младший начальник конницы был одет в кожаные сандалии и короткую пурпурную тунику. Конец не менее ярко-красного, перетянутого золоченой лентой платка небрежно свисал на его левое плечо. Он был без оружия. Даже пустые ножны не висели сегодня на его широком кожаном поясе, Гамилькар небрежно кивнул Антигону с таким видом, словно видел его не далее как вчера, и жестом попросил немного подождать.
Прислонясь к кирпичной стене, Антигон напряженно вслушивался в разговор Гамилькара со старейшинами иберийских наемников. Насколько он понял, речь шла об убийствах и отравлениях, широко использовавшихся вождями горных иберийских племен в борьбе за власть.
Наконец Гамилькар отпустил иберийцев. Антигон тут же встал на колени у его ног и торжественно произнес традиционную церемониальную фразу:
— О слуга Мелькарта, бесправный чужеземец жаждет твоего расположения и молит богов ниспослать милость на твою голову.
Гамилькар вздернул его за ухо и крепко прижал к груди.
— Не говори глупости, Тигго. Очень рад тебя видеть. Говорят, ты вернулся из Гадира? Зто правда?
— Откуда ты знаешь?
— Не бывает бесполезных сведений. Я припадаю к любому их источнику.
— Ну да, конечно. — Кожа на лбу Антигона собралась в мелкие морщины. — Наверное, поэтому ты так внимательно слушал истории про убийства в иберийских горах.
В глазах Гамилькара промелькнула настороженность. Он провел ладонью по холеной бороде и сдвинул в раздумье кустистые черные брови:
— А я и не знал, что ты понимаешь их язык. Иначе бы…
— Для купцов-метеков также нет бесполезных знаний, — Антигон положил руку ему на плечо. — Но если тебе хочется сохранить свой разговор с ними в тайне… Словом, считай, что я уже забыл о нем. — Он протянул Гамилькару сверток из звериной шкуры. — Вот что я тебе привез.
Пун чуть наклонил голову в знак благодарности, не изъявляя, однако, ни малейшего желания взять подарок.
— Если ты и впрямь сумел уподобиться своим доблестным предкам, в чем я, учитывая твою молодость, честно говоря, сильно сомневаюсь, — недовольно заявил он, — значит, ты что-то задумал. И я желаю знать, что именно. Но сейчас у меня нет времени, и потом здесь не самое подходящее место для серьезной беседы. Ты вечером свободен? Тогда приходи к нам после захода солнца. Кшукти будет очень рада. Она часто спрашивала про тебя.
Четырехэтажный дворец Гамилькара считался одним из наиболее роскошных и древнейших зданий Мегары. Его нынешний владелец являлся прямым потомком кормчего корабля, давным-давно доставившего сюда легендарную основательницу и первую правительницу Карт-Хадашта — Нового города, дочь царя Тира Злиссу. Основу огромного состояния Баркидов заложили доходы с обширных угодий в плодородной южной части Ливии. Богатство им также принесло умение торговать с заморскими странами и превосходное знание лабиринтов власти Карт-Хадашта.
Еще издали Антигон увидел на площадке широкой мраморной лестницы улыбающуюся Кшукти. Он спрыгнул с колесницы, бросил поводья конюху и ринулся вверх по гладким ступеням.
— О повелительница, — сдавленным голосом произнес он, — мое сердце скачет в груди, как горный козленок по камням.
— Если бы ты приехал чуть раньше, нам бы не пришлось забивать другого козленка. — Она обняла его и повела внутрь.
Кшукти была дочерью вождя одного из балеарских племен и, выйдя замуж за Гамилькара, согласно обычаю Карт-Хадашта, тут же взяла себе пуни некое имя, которым ее, однако, никто никогда не называл.
«Самый красивый цветок Канопоса», — так называл свою возлюбленную прокуратор Иудеи Понтий Пилат. «Княгиня ночи, самая дорогая и умная гетера Александрии», — говорил о ней другой мужчина, римский центурион Афер. Вся жизнь Клеопатры, незаконнорожденной внучки знаменитой царицы Египта и римского диктатора Марка Антония, — это цепь необыкновенных приключений. Умная, расчетливая и обольстительная, она бросила вызов всем: своей судьбе, сильным мира сего и тем невероятным обстоятельствам, которые преследовали ее всю жизнь.
Книга британского писателя и журналиста Р. Уэста знакомит читателя с малоизвестными страницами жизни Иосипа Броз Тито, чья судьба оказалась неразрывно связана с исторической судьбой Югославии и населяющих ее народов. На основе нового фактического материала рассказывается о драматических событиях 1941-1945 годов, конфликте югославского лидера со Сталиным, развитии страны в послевоенные годы и назревании кризиса, вылившегося в кровавую междоусобицу 90-х годов.
Александр Филонов о книге Джона Джея Робинсона «Темницы, Огонь и Мечи».Я всегда считал, что религии подобны людям: пока мы молоды, мы категоричны в своих суждениях, дерзки и готовы драться за них. И только с возрастом приходит умение понимать других и даже высшая форма дерзости – способность увидеть и признать собственные ошибки. Восточные религии, рассуждал я, веротерпимы и миролюбивы, в иудаизме – религии Ветхого Завета – молитва за мир занимает чуть ли не центральное место. И даже христианство – религия Нового Завета – уже пережило двадцать веков и набралось терпимости, но пока было помоложе – шли бесчисленные войны за веру, насильственное обращение язычников (вспомните хотя бы крещение Руси, когда киевлян загоняли в Днепр, чтобы народ принял крещение водой)… Поэтому, думал я, мусульманская религия, как самая молодая, столь воинственна и нетерпима к инакомыслию.
Каждое произведение Крашевского, прекрасного рассказчика, колоритного бытописателя и исторического романиста представляет живую, высокоправдивую характеристику, живописную летопись той поры, из которой оно было взято. Как самый внимательный, неусыпный наблюдатель, необыкновенно добросовестный при этом, Крашевский следил за жизнью решительно всех слоев общества, за его насущными потребностями, за идеями, волнующими его в данный момент, за направлением, в нем преобладающим.Чудные, роскошные картины природы, полные истинной поэзии, хватающие за сердце сцены с бездной трагизма придают романам и повестям Крашевского еще больше прелести и увлекательности.Крашевский положил начало польскому роману и таким образом бесспорно является его воссоздателем.
После "Мастера и Маргариты" Михаила Булгакова выражение "написать роман о Понтии Пилате" вызывает, мягко говоря, двусмысленные ассоциации. Тем не менее, после успешного "Евангелия от Афрания" Кирилла Еськова, экспериментировать на эту тему вроде бы не считается совсем уж дурным тоном.1.0 — создание файла.
Роман «Гвади Бигва» принес его автору Лео Киачели широкую популярность и выдвинул в первые ряды советских прозаиков.Тема романа — преодоление пережитков прошлого, возрождение личности.С юмором и сочувствием к своему непутевому, беспечному герою — пришибленному нищетой и бесправием Гвади Бигве — показывает писатель, как в новых условиях жизни человек обретает достоинство, «выпрямляется», становится полноправным членом общества.Роман написан увлекательно, живо и читается с неослабевающим интересом.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Роман С. Смирнова посвящен жизни одного из самых колоритных персонажей средневековья — султана Саладина, которого главные враги, крестоносцы, уважали за благородство больше, чем союзники-мусульмане. Сюжет основан на одном из преданий о том, как султан послал пленных крестоносцев спасать английского короля Ричарда Львиное Сердце.
Исторические романы, составившие данную книгу, рассказывают о драматических событиях жизни Ромула, основателя и первого царя «Вечного города», и его брата Рема, «детей бога Марса, вскормленных волчицей».Действие происходит в VIII в. до н.э., в полулегендарные времена, предания о которых донесли до нас сочинения Тита Ливия, Плутарха и других античных авторов.
Роман известной английской писательницы Ж. Хейер посвящён нормандскому герцогу Вильгельму (ок. 1027-1087) и истории завоевания им английской короны.
Книга Т. Б. Костейна посвящена эпохе наивысшего могущества гуннского союза, достигнутого в правление Аттилы, вождя гуннов в 434–453 гг. Кровожадный и величественный Атилла, прекрасная принцесса Гонория, дальновидный и смелый диктатор Рима Аэций — судьба и жизнь этих исторических личностей и одновременно героев книги с первых же страниц захватывает читателя.