Гамлет - [3]
Входят Гораций, Бернард и Сигурд.
Гораций
Зиг хайль, мой принц!
Гамлет
Гораций! Это ты?
Гораций
Да вроде я… Никто не узнает!
Гамлет
Я рад тебе. А также вам, Бернард
И Си… Си… Пи… Си…
Сигурд
Сигурд, ваше-ство!
Гамлет
Гораций, друг! Ты очень, очень кстати!
Я чуть не удавился только что!
Гораций
Храни вас Бог от этаких интенций!
Гамлет
Но кой же черт тебя сюда занес?
Гораций
Да что-то заскучал я в Эдинбурге
И – жалко, не успел к похоронам!
Гамлет
Ну ничего, зато попал на свадьбу!
Гораций
Вы правы, скоро сладили они.
Гамлет
Так скоро, что не высохла могила,
А уж под ними взмокла простыня!
Один лишь я отца тут вспоминаю…
А ты, Гораций, помнишь ли его?
Гораций
Как мне забыть! Ведь мы друзьями были.
Король вот этот плащ мне подарил,
Когда прощались мы назад три года.
«Возьми, – он молвил, – плащик староват,
Местами прохудился, но залатан —
Еще сгодится задницу прикрыть».
Гамлет
Какая щедрость! Внешности под пару!
Вот так и вижу я его теперь
С пушистыми ушами… у-у, усами!
Гораций
Уже? Опять? Где видите? В углу?
Гамлет
Да нет, Гораций, мысленным лишь взором.
Стоит в глазах, увы, не наяву,
Но как живой – король, примерный рыцарь,
Античности вполне достойный муж!
Гораций
Да, так, в плаще и полном снаряженье,
Все по ветру – перо и борода,
И полы – точно порванные крылья…
Таким он и явился нам вчера.
Гамлет
Явился… кто?
Гораций
Король, отец родной ваш!
Гамлет
Не понял я… Так папа, значит, жив?
Кого же мы на кладбище зарыли?
Гораций
Да нет же, не пугайтесь пустяка!
Материя порой так фигуральна…
Он умер, умер! Только… так сказать,
Никак не упокоится покойник
И за полночь, вгоняя стражу в страх,
На башню приходил он трижды кряду,
И давеча его я видел сам.
Вот эти двое тоже вам готовы
Все сказанное мною подтвердить.
Бернард
Еще бы, блин!
Сигурд
Вперед мы увидали!
Гамлет
Вот это да! Недаром говорят:
Закон – что поворотливое дышло.
А впрочем, вот что: нынче в тот же час
Я сам приду вблизи полюбоваться
На с башни привиденье короля.
Прошу, Гораций, несколько деталей!
Мне, видишь ли, не терпится…
Гораций
Могу.
А что конкретно вас интересует?
Гамлет
Ну как он там, ругался? Осерчал?
Гораций
Да нет, похоже, несколько расстроен…
Гамлет
А ликом, верно, красен был, как рак?
Гораций
Отнюдь. Скорее бледен, как селедка
И, знаете, так редок на просвет…
Гамлет
Как лепесток засушенный?
Гораций
Так точно.
Иль крылышко почившей стрекозы.
Гамлет
Я так и знал. Кому-нибудь сказали
Об этом вы еще?
Гораций
Кому? Зачем?
Гамлет
И правильно, друзья. Хотя, наверно,
Никто б вам не поверил все равно!
Гораций
Но вы-то, принц, поверили рассказу…
Гамлет
А что мне остается? Ты пойми —
Как лис в нору, я загнан в Эльсиноре.
И спичка обгорелая бревном
В такой дыре покажется. А может,
Разгадка страшной тайны скрыта здесь?
А ну как мне ее откроет призрак?
Вот и посмотрим, дядя, мы тогда,
Каков рожон и что за ерунда!
Все четверо удаляются с заговорщическим видом.
Сцена 3
Комната Офелии. Лаэрт, Офелия, потом Полоний.
Лаэрт
Сестра, прошу, откройся на прощанье!
Офелия
Опять открыться? Снова как тогда,
Когда с тобой мы в лекаря играли?
Лаэрт
Да нет же, тьфу! Совсем не в этом смысле.
А в смысле – что там с Гамлетом у вас?
Офелия
Что с Гамлетом? Пустые разговоры!
Клянется в нежной страсти, как дурак…
Нужны мне будто больно эти клятвы!
И что в них проку, если не стоит?
Всего лишь пару раз меня он чмокнул
И каждый раз, краснея, убегал.
Однажды лишь сюда мне сунул руку
И в тот же миг отдернул, будто я —
Утюг внутри с углями раскаленный
Иль аспид гадкий с ядом на зубах!
Лаэрт
Скажи-ка! Ни фига себе любовник!
А что же при дворе все говорят…
Офелия
Со зла болтают люди или сдуру,
А ты их слушай, слюни распустив!
Хорош!
Лаэрт
Прости, но сердце не на месте.
Вот, думаю, уеду я в Париж,
И ты тут без меня с цепи сорвешься —
Направо и налево…
Офелия
Да-да-да!
Еще добавь, и спереди, и сзади.
Ты, братец, препохабный фантазер!
(Резко входит Полоний.)
Полоний
Так-так! Так-так! О чем у вас беседа?
Офелия
Отец! До полусмерти напугал!
Лаэрт
О том, о сем… всего и не упомнишь.
Полоний
Вот я вам покажу «о том, о сем»!
Того-сего творить вам не позволю!
Стоять, молчать и слушаться отца!
А впрочем, ты ступай уже, повеса.
Тебе давно пора отбыть в Париж.
Но помни: если там набедокуришь,
Живым не возвращайся! Всё, прощай!
Лаэрт
Прощай, отец! Не буду бедокурить.
Прощай, сестра.
(Удаляется.)
Полоний
(к Офелии, рванувшейся было следом)
А ты куда? Постой!
Офелия
Отстань ты, папа. Право, надоело!
Полоний
Ты как с отцом, мерзавка, говоришь!
Рассказывай подробно, что там Гамлет?
Офелия
Что-что? И ты туда же, старый хрыч?
Да пропадите с Гамлетом вы вместе —
О вас я и слезинки не пролью!
Полоний
И то добро – на вы заговорила.
Прислушайся же к мудрости моей,
К простецкой датской мудрости житейской:
Тебе не пара принц…
Офелия
Не пара? Мне?
Да попросту пора, вишь, не настала,
И пару для меня недостает
У принца твоего. Парадоксально!
Парит он в небе зябликом, пока
Я на земле от страсти изнываю.
Полоний
Так я тебе о том и говорю!
Офелия
А я вам не об этом вовсе, папа!
Полоний
Запутала! Об этом, в смысле чём?
Офелия
Об этом, в смысле том, что не того мне!
А впрочем, мне и этого-то нет!
Полоний
Запутала. Ты, доченька, того…
На жаркие слова не поддавайся,
И клятв его не слушай. Клятвы – вздор!
Горба не наработаешь словами,
«Буря» – одна из самых удивительных пост-шекспировских пьес Застырца. В ней всего два действующих лица, которые изображают всех прочих известных по сказке Шекспира персонажей: мужчина, одержимый бурей воображаемых коллизий, и женщина, старательно подыгрывающая мужчине из любви и жалости к нему.
Первая книга о приключениях юного галагарского царевича — слепорожденного Ур Фты и его верных боевых товарищей — крылатого Кин Лакка, могучего Нодаля, загадочного Трацара. Классическая фэнтези, реконструкция эпоса, рожденного чужим миром со всеми его реалиями — материальными, ментальными, языковыми и этическими. Интересна, прежде всего, тем, что освоение чуждого мира решается на уровне языка — как переводческая задача. Главы из романа опубликованы в 1994 г. в журнале «Уральский Следопыт».
Старые актеры, волей смертельного недуга очутившиеся в загадочном предбаннике вечности, разыгрывают по памяти комедию Шекспира и в этой игре забывают обо всем – о старости, боли, смерти, об отчаянной безысходности земного существования, о своей несчастной актерской судьбе. Весь мир театр и люди в нем актеры? Верно. Но для этого «Сна» верно и обратное: театр – это целый мир, в котором актеры превращаются в своих персонажей, играючи достигая невозможного – молодости, здоровья, любви, бессмертия…
Игра Застырца в одну из самых любимых комедий Шекспира представляет собой загадку. Что это? Глубокомысленная декларация вечных ценностей или циничная шутка? Кто мы? Грешные проходимцы, которых для смеха нарядили в роскошные одеяния и развлекают сценическим зрелищем? Или лорды и леди, вдруг пробудившиеся от сновидения, в котором были бродягами и женщинами легкого поведения?
«…В будущем веке, когда, услышав о 70-х годах нынешнего, тинейджеры рассеянно спросят, в котором томе «Истории государства Российского» можно об этом времени прочесть, их седовласые прадеды извлекут из своих сундучков и этажерок вот эту самую книжку журнала, хлопнут слабеющей рукой по моему сочинению и скажут: «Вы многое поимели, ребята, а все же у нас тоже было кое-что!».
Комедия ужаса «Макбеты» (именно так, во множественном числе!) вылеплена Застырцем в качестве вызывающего трансформера, в котором исторический материал сливается с современными реалиями. И знаменитая трагедия превращается в гомерическую, отчаянную, залитую кровью комедию, представляющую на сцене в полный рост уже не власть, а человеческую глупость, ныне здравствующий идиотизм грандиозного, глобального, максимально возможного в истории масштаба.