Гамлет - [2]
Королевский дворец в Эльсиноре. Зал для приемов. Ревут тромбоны. Клавдий, Гертруда, Заман и Фосген, Лаэрт, Полоний, советники, слуги, собаки. Впоследствии Гамлет.
Клавдий
По брату мы с пристрастием скорбим!
Но… датские нам в бремя интересы.
О них печась… печася… мы пеклись
Единственно о датском государстве,
Когда склонили разум наш и слух
К советников усердных настоянью —
Не медля, в брак с Гертрудою вступить.
И вот – вы сами видите – вступили…
Сподобились, взошли и – что? Ах, да!
А что же было нам? Блюсти приличья,
Когда блиц-криг задумал Фортинбрас,
Отнять желая силой наши земли
Норвежскому на благо воронью?
Крики в толпе придворных
Нет, нет! Король, вы верно поступили!
Гип-гип – ура! Да здравствует король!
Клавдий
Спасибо, граждане! Поддержка много значит.
Вот вам приказ, Фосген мой и Заман:
Свезите-ка вы дяде Фортинбраса,
Норвегии соседней королю,
Вот эту гиль с подробным описаньем
Всех шалостей племянника его,
А то старик, похоже, и не знает,
Что с Данией придется воевать.
Я также тут прошу его по-братски,
По-датски то есть… в общем, я прошу
С племянником построже разобраться
И банду всю его разоружить.
Ну что еще? Привет передавайте…
Исполните?
Заман и Фосген
А как же, государь!
Клавдий
Так в добрый путь, проворные засранцы!
Гертруда
Посланцы, наш король хотел сказать.
Заман и Фосген
Да пустяки! Да мы на все согласны!
(Удаляются.)
Клавдий
Теперь к Лаэрта просьбе перейдем.
Ах, молодость! Ну, что ты там затеял?
Лаэрт
Хочу просить покорно, мой король…
Клавдий
Просить поп-корна? Вот тебе поп-корн!
Лаэрт
Да я и так… Позвольте, ой, пустите…
Клавдий
Пустить? Куда?
Лаэрт
Во Францию, в Париж!
В Сорбонне поучиться фехтованью.
Клавдий
Да мне-то что? Пожалуйста. Езжай,
Когда отец, конечно, твой не против.
Полоний
Благодари, мальчишка, короля!
Что стал верстой? Вот то-то, ниже, ниже!
(Взашей заставляет Лаэрта кланяться. Тот в конце концов выворачивается и убегает.)
Прости щенка, помилуй, государь.
Он у меня немного диковатый.
Клавдий
Ничто! Париж его перекует —
Втемяшит, чай, науку обхожденья.
Я тоже, помню, в юности бывал
Настолько перед старшими несдержан…
(Стремительно входит Гамлет, с улыбкой целует руку королеве, ни взглядом не удостаивая Клавдия. Он одет в яркое платье, на шее – пышный бант, в руках – роскошная трость и табакерка.)
Гертруда
Ах, Гамлет, вижу я, ты заменил
Свой траур повседневным одеяньем,
Улыбкой озарил себе уста…
Но что ж ты короля не замечаешь?
Гамлет
Я? Короля? А кто у нас король?
Клавдий
Нельзя же так, сынок…
Гамлет
В сынки скорее
Тебе годится трансильванский волк.
Клавдий
Уж прямо так и волк… Плохая шутка.
Гамлет
Какие шутки? Все у вас всерьез!
Поди, вот-вот родите мне сестренку.
Испуганный ропот в толпе придворных
О, ужас, ужас! Что он говорит?
Внезапно спятил! Тронулся бедняга!
Гертруда
(дернув Гамлета за рукав)
Ну хватит, Гамлет! Что опять понес?
Я думала, твой вид благополучный
Сулит мне утешенье и покой…
Гамлет
Успеете еще вкусить покоя!
Касательно же платья моего,
Скажу я так: прилично лицемерам
Вывешивать на тело и лицо
Страдания застиранные флаги.
Моя же скорбь, как кедр или сосна,
Столь глубоко в груди укоренилась,
Что мне, увы, малейшей нет нужды
В одеждах черных, воплях, слез потоках.
В душе не умолкает скорбный вой.
Полоний (в сторону)
А по тебе дом скорби горько плачет.
Гертруда
Мой друг, пора утешиться тебе.
Никто из нас, к несчастью, не бессмертен…
Гамлет
И более того, к несчастью жив,
Жив до сих пор меж нами кое-кто!
Клавдий
Да что это? Какой-то злобный выпад!
Ты что же, нам прикажешь умереть?
Гамлет
Приказывать пока не я здесь властен.
Клавдий
И видно, слава Богу, что не ты!
Но полно, Гамлет, ссоры неуместны.
Мы искренне сочувствуем тебе
И юные терзанья уважаем,
Но надо жить, учиться и творить…
Как завещал… Возьми пример с Лаэрта!
Гамлет
Лаэрт! Лаэрт! Его уж след простыл,
А то б я от Лаэрта понабрался!
Вот, матушка, нюхните табачку…
Гертруда
Ох, Гамлет, Гамлет, мать ты не жалеешь!
Гамлет
Жалею! Точно так, как вы – отца.
Клавдий
Ну, наконец почтительное слово!
На этом завершим наш диалог
И предадимся радостному пиру,
Где я за принца кубок подниму
И залпом из одиннадцати пушек
Пускай тотчас же Небу воздадут
Хвалу за сей исход благоприятный
Довольно необдуманных речей!
За мной, друзья! Фитиль, артиллеристы!
(Все, кроме Гамлета, уходят.)
Гамлет
И правда, просто нету больше слов!
В короне – дурень с рожей ухореза!
Пойти бы мне повеситься в сортир,
Да Божий страх – отчаянью помеха!
Подумать только, после похорон
Едва прошла недолгая неделя,
А батя уж забыт. И кто взамен?
С покойником он так же схож, ей-богу,
Как я… с Пентесилеей! Ну и ну!
Ведь в матери отец души не чаял —
За нею, как привязанный, ходил,
А если на войну или охоту
Его влекут охота или долг,
Так, помнится, запрет ее в чулане —
И чтоб ни-ни, и чтобы ни на шаг!
Такая страсть! Такое уваженье!
Оно не диво. Он ведь был герой.
Бывало, латы старые наденет
Да сядет на гнедого своего,
Да шпорою тряхнет, забралом грохнув —
Хорош! Таким его я раза два
Иль три видал. Не часто мы встречались.
А жаль! И вот такого молодца
На этого мамаша променяла…
Что делается, а? Прогнил весь мир,
И плесенью особенно поганой
Покрылась Дания – хоть в кучи собирай!
Такая дрянь, такая мерзость всюду,
Что если… то и сам не я я буду.
«Буря» – одна из самых удивительных пост-шекспировских пьес Застырца. В ней всего два действующих лица, которые изображают всех прочих известных по сказке Шекспира персонажей: мужчина, одержимый бурей воображаемых коллизий, и женщина, старательно подыгрывающая мужчине из любви и жалости к нему.
Первая книга о приключениях юного галагарского царевича — слепорожденного Ур Фты и его верных боевых товарищей — крылатого Кин Лакка, могучего Нодаля, загадочного Трацара. Классическая фэнтези, реконструкция эпоса, рожденного чужим миром со всеми его реалиями — материальными, ментальными, языковыми и этическими. Интересна, прежде всего, тем, что освоение чуждого мира решается на уровне языка — как переводческая задача. Главы из романа опубликованы в 1994 г. в журнале «Уральский Следопыт».
Старые актеры, волей смертельного недуга очутившиеся в загадочном предбаннике вечности, разыгрывают по памяти комедию Шекспира и в этой игре забывают обо всем – о старости, боли, смерти, об отчаянной безысходности земного существования, о своей несчастной актерской судьбе. Весь мир театр и люди в нем актеры? Верно. Но для этого «Сна» верно и обратное: театр – это целый мир, в котором актеры превращаются в своих персонажей, играючи достигая невозможного – молодости, здоровья, любви, бессмертия…
Игра Застырца в одну из самых любимых комедий Шекспира представляет собой загадку. Что это? Глубокомысленная декларация вечных ценностей или циничная шутка? Кто мы? Грешные проходимцы, которых для смеха нарядили в роскошные одеяния и развлекают сценическим зрелищем? Или лорды и леди, вдруг пробудившиеся от сновидения, в котором были бродягами и женщинами легкого поведения?
«…В будущем веке, когда, услышав о 70-х годах нынешнего, тинейджеры рассеянно спросят, в котором томе «Истории государства Российского» можно об этом времени прочесть, их седовласые прадеды извлекут из своих сундучков и этажерок вот эту самую книжку журнала, хлопнут слабеющей рукой по моему сочинению и скажут: «Вы многое поимели, ребята, а все же у нас тоже было кое-что!».
Комедия ужаса «Макбеты» (именно так, во множественном числе!) вылеплена Застырцем в качестве вызывающего трансформера, в котором исторический материал сливается с современными реалиями. И знаменитая трагедия превращается в гомерическую, отчаянную, залитую кровью комедию, представляющую на сцене в полный рост уже не власть, а человеческую глупость, ныне здравствующий идиотизм грандиозного, глобального, максимально возможного в истории масштаба.