Гамельнский Крысолов - [45]

Гадателю не было нужды этого делать. Он знал, что Иероним успокоится сам, без его попыток оправдаться.

-Ты мог видеть ее будущее, - уже менее уверенно протянул альбинос и был прав. Виктор действительно видел ее будущее, он знал, чем закончится ее жизнь еще с самой первой минуты их знакомства.

Но только тогда, два года назад, что-то пошло не так.

-Я видел ее будущее, Белоснежка, - устало кинул Виктор, - В нем она умерла в девяносто лет, в окружении кошек и паутины.

-Значит, ты плохой предсказатель, - Иероним отпустил его и развел руками.

-Ну, конечно, тебе это виднее, - Виктор кивнул, - Мои прогнозы ошиблись только в том, что касалось ее и меня. Даже Грейс успешно идет вперед именно так, как я предвидел, - Виктор покачал головой. - Я, правда, не знал, что так получится. Понимаю, в это сложно поверить, но...

Иероним вдруг замер. Он смотрел Виктору в глаза, и Гадатель ловил себя на том, что не может ни моргнуть, ни отвести взгляд. Он неожиданно захлебнулся воздухом и закашлялся, и не упал лишь благодаря Иерониму. Альбинос помог ему устоять и, помогая выпрямиться, все же тихо добавил:

-Если бы ты знал, ты не стал бы этого делать. Ты выбрал бы любой другой способ наказать меня, но не этот. Ты слишком сильно любил ее, чтобы позволить мне стать ей, - он слабо улыбнулся, - Все в порядке.

В его голосе были не только боль и отчаяние, но и странные нотки понимания, такого, которого раньше Иероним бы не высказал ни за что. Гадатель испытал облегчение, словно натянутую струну только что отпустили, опасность миновала. И в то же время его осенила догадка, короткая, но значимая.

-На пару секунд мне показалось, что сейчас ты придумаешь способ и все же убьешь меня, - Виктор нервно улыбнулся, - Я думаю, что Пенелопа знала, что я разозлюсь. Знала, что я одену Ловца - ведь это она вложила его мне в руку, - Гадатель поморщился, - Она хотела изменить тебя и понимала, что не сможет этого сделать без... подобного вмешательства.

-Разве это было в ее духе? - Иероним с сомнением покачал головой.

-Она была мудрой и порой жестокой. И она знала меня лучше, чем кто-либо еще, я не раз в этом убеждался, так что... - Гадатель развел руками. Как и Иерониму, осознавать, что он оказался лишь пешкой в странном плане Пенелопы, было странно и неприятно, но в то же время Виктор позволял себе верить, что Медиум понимала, что делает.

Иероним молчал какое-то время. Виктор тоже не нарушал тишины, только переступал с ноги на ногу, поджимая пальцы в тщетной надежде согреться, и дышал на покрасневшие ладони.

-Я не уверен, что сегодня смогу что-то еще найти. К тому же... - Иероним задрал голову и посмотрел на показавшийся в небе светлый силуэт луны, - Скоро начнет темнеть.

-Да, мне тоже кажется, что мы ничего не найдем, - Виктор снова почувствовал себя невероятно уставшим и больным. У него першило в горле, а кашель сдерживать было все сложнее. Холод, почти незаметный днем, к вечеру снова принялся забираться под одежду, стремясь заморозить каждый миллиметр его кожи.

-Пойдем домой, - тихо сказал Виктор и направился к выходу.

В конце концов, в этом месте им действительно больше нечего было искать.

Глава 18. Прощение.

Вернувшись домой, Виктор, даже не поужинав, закрылся в своей комнате, сделав после вылазку, только чтобы принять горячий душ, в тщетной попытке согреться. Усталость навалилась на него неожиданно, и с каждой минутой Гадателю все сложнее было ей сопротивляться. Он уснул, едва его голова коснулась подушки, и крепко проспал почти сутки, лишь изредка просыпаясь из-за накатывающих приступов кашля. Тогда он с трудом выпутывался из тяжелого одеяла и пышных перин и сдавался кашлю, задыхаясь, отчаянно пытаясь избавиться от разрастающегося внутри комка льда и стекла. Успокоившись, Гадатель пытался заставить себя встать, одеться и спуститься вниз, но все напрасно - глаза снова закрывались, а усталость, будто обиженная любовница, давила на плечи, заставляя вновь упасть в объятия тяжелого одеяла, пуховых перин и подушек.

Ему удалось выбраться из плена сна лишь под вечер, да и то, наверное, только благодаря Иерониму, который, видимо обеспокоенный состоянием Виктора, поднялся к Гадателю в комнату и устроился за столом с книгой, ожидая, пока Виктор придет в себя. Услышав, что Виктор просыпается, Чистильщик тут же отложил книгу и скользнул за дверь. Гадатель этого не заметил, потому что, скорчившись, пытался прокашляться и хотя бы раз вздохнуть спокойно. Постепенно боль в легких распространялась на все остальные органы, будто он превращался в стекло, которое тут же трескалось и ломалось. Виктор упирался лбом в колени и, сам того не замечая, сжимал одеяло в кулаках.

Кто-то схватил его за шиворот, заставляя выпрямиться. Виктор сделал несколько глубоких вдохов и начал успокаиваться. Он несколько раз моргнул и встретился взглядом с Иеронимом.

-Полегчало? Держи, - альбинос сунул Виктору в руки чашку, и Гадатель машинально обхватил ее ладонями, даже не сразу осознав, насколько она горячая. - Выпей, - скомандовал Иероним. Виктор бы возмутился такому тону, но он прекрасно понимал, как необходимо сейчас ему было именно горячее питье.