Гамбит девятихвостого лиса - [110]

Вахенц не приостановилась, чтобы рассмотреть эмблему, которую как будто вырезали боевым ножом Кел. Тем не менее она на ходу сделала несколько снимков, чтобы изучить их позже, предпочтительно не в таком уязвимом положении.

Ее подстерегала ужасающе неуклюжая ловушка; Вахенц разве что слегка вспотела, когда в начале серии слабых взрывов бросилась в укрытие за хрустальной колонной. Вероятно, он понял, что времени нет, и решил, что сляпать жалкое подобие засады лучше, чем сдаться без боя. Джедао снял оружие с мертвецов, чтобы устроить этот небольшой фейерверк, но пистолеты Кел стандартного образца не очень-то хорошо перенесли предательство Кел стандартного образца. Просканировав окрестности еще раз, Вахенц выбралась из-за колонны и присела, чтобы рассмотреть одну из пуль. Эта штучка уже и не напоминала пулю – она выглядела как один из тех квазикристаллических додекаэдров, которые одно время были популярны у нее на родине в качестве сережек.

Джедао не сумел скрыть другие следы своих трудов. На полу остались отпечатки и длинные кривые полосы там, где он пытался подняться после того, как шмякнулся. Или гравитация еще не пришла в норму, пока он тут занимался своими делами, или Джедао находился в командном центре, когда бомба попала в цель.

Тут Вахенц кое-что вспомнила: рой «Двойка шестерней» предпринял неудачную попытку уклонения в самый последний момент. Почему Джедао не заметил, что ему вот-вот вонзят нож в спину?

И вообще, насколько сильно пострадал лис? Если, конечно, он не притворяется, что было бы чересчур. Вахенц быстро проверила остальной командный центр, но большинство терминалов представляли собой безусловный металлолом.

Игломот передал новые данные: форма жизни завернула за угол, углубляясь в недра мота. Вахенц прищурилась, глядя на стеклянные осколки с переливами от бледного к темному, издающие песчаный скрежет под ногами. Очень художественно, однако ей всё-таки надо уничтожить противника.

У Вахенц не было суеверий в отношении мотов, как у некоторых Нирай, – одна из множества причин, по которым она избегала застревать в барах с любвеобильными техниками, – но непрекращающийся танец серебристых отражений, помещения без окон и припадочное освещение заставляли ее нервничать. Что ж, стрельба по людям бывает расслабляющим занятием, если есть в кого стрелять. Ее это устраивало, и она пообещала побаловать себя чем-нибудь сверх обычного, как только доберется до безопасного места с цивилизованными удобствами.

Шпионка вывела на внутренний экран фотографии двойки шестерней. Изображение появилось перед ее левым глазом, и она увидела то, чего сперва не заметила: зигзагообразный ряд цифр, рассекающий левую, бóльшую шестерню наподобие молнии. Джедао написал: 1 082 771.

Вахенц свернула изображение, презрительно ухмыльнувшись. Получается, все прочие придурки, которых он убил, не достойны учета – только Адское Веретено и эта последняя трагикомедия? Впрочем, генерал-лис никогда не славился здравомыслием. Пусть упивается своими убийствами, если ему так хочется.

Забавно, но верно: однажды она размечталась о том, чтó могла бы устроить, позволь ей Кел невозбранно погулять по пепломоту. Теперь она здесь, но Кел почти всё сделали сами, хоть с их точки зрения это и было демонстрацией наивысшей степени некомпетентности.

Форма жизни остановилась. Она была уже близко. Вахенц замедлила шаг и рефлекторно спряталась за покосившимися останками терминала за миг до того, как в центре помещения зажглись красно-желтые огни. Они замигали в быстрой последовательности: раз-два-три-четыре, барабанный код Кел, сигнал бедствия. Какой-то силуэт мелькнул во тьме. Вахенц выстрелила. Стена зашипела, полетели искры агрессивного красно-оранжевого цвета. Она испортила какой-то гобелен – часть его теперь представляла собой мазки сажи и призраков, сотканных из дыма.

– Честно говоря, – донесся из теней женский голос, сопровождаемый треском помех, – если это лучшее, что Командование Кел сумело сделать, чтобы сравнять счет по головам, лучше бы оставили меня при деле. Как бы там ни было – прошу прощения, нас, кажется, друг другу официально не представили?

– Шуос Джедао, как я полагаю, – сказала Вахенц. Тот же женский голос, что и в заговорщическом «послании» Цзай, тот же акцент, та же грёбаная заносчивость.

Голос шел из динамиков системы внутренней связи – он думает, такое способно ее обмануть? И всё же Вахенц не забывала о том, что это может быть частью более замысловатого трюка.

– Вы уж простите, но что-то мне не хочется называть свое имя, – сказала шпионка. Она всё равно послала запрос системе игломота, но без точных указаний хозяйки та мало на что годилась.

– И всё же вы здесь, хотя могли бы давно отправиться туда, куда отправляются все секретные агенты, когда им нужно сочинить объяснительную для начальства, – голос Джедао звучал печально, и это раздражало. – Думаете, мне не приходилось их писать, когда я работал на Шуос?

Джедао снова начал двигаться, очень медленно. Вахенц решила, что с нее хватит. Она последовала за ним, пригибаясь и ступая с кошачьей сноровкой.

– Перейдем к делу, – сказала шпионка и с улыбкой обошла остатки ловушки.