Галлия и Франция. Письма из Санкт-Петербурга - [22]

Тем не менее богобоязненный Карл, исполненный великого страха, поднялся из-за стола, подошел к окну, выходящему на восток, и долго стоял там со скрещенными руками, рыдая и не осушая слез; затем, поскольку никто не осмели­вался спросить его, в чем причина столь глубокой его печали, он произнес: “Преданные друзья мои, знаете ли вы, почему я так горько плачу? Вовсе не их страха, конечно, что эти люди своим ничтожным пиратством сумеют при­чинить мне вред; однако я глубоко удручен тем, что еще при моей жизни они осмелились пристать к этому берегу, и терзаюсь великой печалью, предвидя, сколько зла прине­сут они моим потомкам и их подданным”».[108]

А теперь не угодно ли вам узнать, каким Карл Вели­кий представал в глазах поколения, пришедшего на смену его современникам? Послушайте следующий рассказ: это страница грандиозной истории, это поэзия, достойная Гомера.

«За несколько лет до этого один из первых вельмож королевства, по имени Откер, навлек на себя гнев грозного Карла и нашел убежище у Дезидерия, короля лангобардов. И когда эти двое услыхали о приближении страшного вла­стителя франков, они поднялись на вершину башни, откуда можно было увидеть его подход еще издалека, и прежде всего заметили, как со всех сторон надвигаются осадные машины, какие, надо думать, были у легионов Дария и Юлия Цезаря.

“А нет ли в этом войске самого Карла?” — спросил Откера лангобардский король.

“Нет”, — ответил тот.

Дезидерий, видя огромную толпу простых воинов, собран­ных со всех концов нашей обширной империи, вновь обра­тился к Откеру:

“Наверное, победоносный Карл приближается посреди этой толпы?”

“Нет, и теперь еще нет ”, — ответил Откер.

“Что мы сможем сделать, — встревоженно спросил Дезидерий, — если он придет сюда с еще большим числом воинов?”

“Ты разглядишь его, когда он явится, — ответил Откер, — а вот что будет с нами, я не знаю”.

Пока он произносил эти слова, показалась дворцовая гвардия, никогда не знавшая покоя; при виде ее Дезидерий в ужасе воскликнул:

"Но теперь-то это Карл?”

"Нет, и даже теперь еще нет ”, — промолвил Откер.

Позади отрядов гвардии шли епископы и клирики коро­левской капеллы со своими слугами; и тогда Дезидерий, полагая, что вместе с ними идет смерть, в слезах вскри­чал:

"О! Сойдем вниз и скроемся в недрах земли подальше от лика и гнева столь ужасного врага!”

Однако Откер, хотя и дрожа от страха, ибо ему по опыту были известны сила и мощь Карла, остановил лан­гобардского короля, ибо был уверен, что императора среди этого войска тоже нет, и произнес:

“О король! Вот когда ты увидишь, как хлеба на полях всколыхнутся и склонят свои колосья, словно под дыханием бури, когда ты увидишь, как реки По и Тицин в испуге затопят своими волнами, потемневшими от железа, стены твоего города, — вот тогда и нужно будет думать, что приближается сам Карл Великий”.

И не успел он договорить эти слова, как на западе по­явилось нечто вроде черной тучи, гонимой северо-западным ветром, и тотчас же ясный свет заволокло тьмой. Но ору­жие, сверкавшее посреди этой тучи, сияло светом, кото­рый людям, запертым в городе, казался мрачнее любой ночи; вот тогда-то и появился сам Карл, этот железный чело­век: его голова была покрыта железным шлемом, руки пря­тались под железными латными рукавицами, мощную грудь и широкие плечи защищал железный панцирь, в левой руке он держал железное копье, ибо правая рука у него всегда была протянута к его непобедимому мечу; внутреннюю сторону бедер, которая у других освобождена даже от ремней, чтобы легче было сесть на коня, у него покрывали железные пластины. Что уж тут говорить о его железных поножах? Все воины имели привычку постоянно носить такие. На его щите не было видно ничего, кроме железа, и даже его конь обладал железной мастью и железной мощью; все, кто шел впереди монарха, все, кто шагал рядом с ним, все, кто следовал позади него, да и все главные силы войска имели подобные доспехи, насколько каждому из воинов позволяли его средства: железо покрыло поля, железо покрыло дороги; острия железных клинков отражали сол­нечные лучи, и все это железо, столь твердое, нес на себе народ, сердце которого было таким же твердым, как и оно. Сияние железа породило ужас в рядах защитников города, и все они в испуге бросились бежать, крича: “Сколько железа! Ах, сколько железа!”[109]

Карл, как и все люди, наделенные мощным гением, был прост для своей семьи, велик для своего народа, чванлив для чужестранцев; именно в хронике монаха из Санкт-Галлена в основном следует искать сведения о чертах характера императора, позволяющие судить о нем с поэтической точки зрения. Что же касается его воен­ных экспедиций, то Эйнхард, его секретарь и друг, при­водит в хронологическом порядке, хотя и опуская под­робности, достаточно сведений об этих походах, чтобы современный писатель мог составить их список: всего их было пятьдесят три.

Рамки, в которые мы поставлены, не позволяют нам проследить ни всю его частную жизнь, ни всю его поли­тическую деятельность; однако посмотрим, каким было к моменту его смерти королевство, в пользу которого он воскресил угасшее имя Западной Римской империи: огромной империи, тень которой доходит до нас и если не мощь, то имя которой еще живет в нашей нынешней Европе.