Галина Уланова - [162]
Работаю я концертно очень много. Ленинградцы хотят смеяться, танцевать, наслаждаться солнцем, жизнью. Мы, актеры, развлекаем их, не щадя сил. Я стал заправским юмористом и вызываю взрывы смеха своими стихами «о каше» (то, что я Вам посылал). Город жив и будет жить, что бы ему ни сулили немцы! Получили ли Вы посланную мною поэму В. Инбер «Пулковский меридиан»? Это произведение, по-моему, моментами с удивительной точностью воспроизводит нашу ленинградскую жизнь в самую трудную пору зимы 1942 г. Мечтаю достать для Вас еще книгу Тихонова «Ленинградский год», замечательно изданную Военным издательством с рисунками Морозова. Книга, которую и читать, и держать в руках — одно удовольствие. К сожалению, она в продажу не поступает и достать ее можно только путем связей. Надежда у меня имеется, и тогда Вы будете иметь подбор наиболее интересных книг, посвященных блокадному Ленинграду.
Очень возможно, что в июле или августе я поеду в Москву, по командировке нашего Управления по делам театров. Если это осуществится, наведаюсь о Вашей московской квартире. Ну, вот пока вкратце всё о нашей жизни. Будьте здоровы. Это первое и главное. Всего, всего светлого, солнечного, радостного, как Вы сами, милая, любимая Галина Сергеевна! Сердечный привет Юрию Александровичу. Жена Вам кланяется.
Ваш Дмитрий Лузанов».
И в этот же день Завадский принес Прокофьеву письмо Улановой, которое необходимо было передать ее родителям в Молотове. Юрий Александрович сказал, что Галина Сергеевна собирается поехать к ним.
Во время войны в Алма-Ату эвакуировали «Мосфильм» и «Ленфильм». Казахская столица стала центром советской кинематографии. Центральная объединенная студия выдавала почти 80 процентов всех отечественных кинокартин. Как раз в то время и в том месте Сергей Эйзенштейн снимал задуманный Сталиным фильм «Иван Грозный», Прокофьев сочинял для него музыку. Однако в мае 1943 года наступил перерыв в съемках, и композитор захотел на лето переехать в Молотов, чтобы в содружестве с Кировским театром возобновить работу над балетом «Золушка». Евгений Михайлович Радин решил собрать всех причастных к этому проекту — либреттиста Николая Волкова, намеченных на главные партии Уланову и Чабукиани.
Ставить балет первоначально должен был Чабукиани, но он находился в Тбилиси. Так как от Лавровского театр не имел никаких известий, директор прочил в постановщики Голейзовского.
Мира Прокофьева 30 июля 1943 года записала в дневнике: «Утром Сережа был у Радина. Оказывается, что Голейзовский болен, Захаров занят. Лавровский отказывается приехать из Еревана. Кто же будет постановщиком «Золушки»? Остановились на неожиданном варианте: предложить постановку К. М. Сергееву и Галине Улановой. Сергееву тотчас дадут знать в Москву, где он гастролирует. Уланова вот-вот должна приехать (в Пермь. — О. К.). Сереже рассказывали, что Сергеев занимался музыкой и отличается от многих своих коллег культурностью. Сережа считает, что это означает в известном смысле «ставить на незнакомую лошадь», но не против этого варианта… Музыка «Золушки» писалась два года назад, даже больше, и Сережа думает, что у Сергеева, Улановой, Фельдта (дирижера Кировского театра. — О. К.) могут появиться новые мысли, к которым он в какой-то мере будет прислушиваться». (Константин Сергеев поставил «Золушку» в Кировском театре в апреле 1946 года.)
На этот раз Уланова разминулась с Прокофьевым. Сергей Сергеевич был в Молотове с июня по октябрь 1943 года, а она отправилась туда как раз в октябре. Зато они тесно общались в Алма-Ате летом — осенью 1942 года и весной 1943-го.
Уланова встретила композитора «в несусветно жаркий день», когда он нес с базара в авоське овощи. Прокофьев сразу же пригласил балерину навестить его. Галина Сергеевна вспоминала:
«Я часто приходила к Сергею Сергеевичу в гостиницу, где он жил и работал. Узкая комнатушка едва вмещала рояль. Что-то варилось на примусе. Сложенные постели, «обеденный» стол задвигались под инструмент, определяющий облик комнаты. Рояль и ноты… Ноты были повсюду: на крышке и пюпитре рояля, на полу, на подоконнике… Прокофьев был деятелен, бодр, полон замыслов. В ту пору он писал «Золушку» и по мере готовности отсылал нотные листы в Молотов, в Театр имени Кирова. Дело, разумеется, не в каких-то прямых ассоциациях. Но теперь мне думается, что тоже был глубокий смысл в выборе Прокофьевым именно этой темы для балета. Ведь тема «Золушки» — вера в счастье, в мечту, которая сбывается. Прокофьев говорил, что видит в этой роли меня».
Если для Прокофьева Уланова была единственной Золушкой, то Эйзенштейн считал ее идеальной царицей Анастасией.
Она вспоминала, как однажды, сидя на приступочке алма-атинской дачи, штопала балетные туфли, подняла глаза и увидела Эйзенштейна. Он тихо подошел, сказал что-то доброе. В его глазах забегали какие-то веселые «чертики». Принялись вспоминать Барвиху, катание на лодках, долгие прогулки по большому санаторному парку, за его пределами — в лесу, в поле, где было больше солнца, ветра, свободы и простора.
Уланова всегда испытывала двойственное ощущение после разговоров с Эйзенштейном:
Имя князя Дмитрия Ивановича Шаховского (1861–1939) было широко известно в общественных кругах России рубежа XIX–XX веков. Потомок Рюриковичей, сын боевого гвардейского генерала, внук декабриста, он являлся видным деятелем земского самоуправления, одним из создателей и лидером кадетской партии, депутатом и секретарем Первой Государственной думы, министром Временного правительства, а в годы гражданской войны — активным участником борьбы с большевиками. Д. И. Шаховской — духовный вдохновитель Братства «Приютино», в которое входили замечательные представители русской либеральной интеллигенции — В. И. Вернадский, Ф.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Паша Ангелина — первая в стране женщина, овладевшая искусством вождения трактора. Образ человека нового коммунистического облика тепло и точно нарисован в книге Аркадия Славутского. Написанная простым, ясным языком, без вычурности, она воссоздает подлинную правду о горестях, бедах, подвигах, исканиях, думах и радостях Паши Ангелиной.
Впервые в серии «Жизнь замечательных людей» выходит жизнеописание одного из величайших святых Русской православной церкви — преподобного Серафима Саровского. Его народное почитание еще при жизни достигло неимоверных высот, почитание подвижника в современном мире поразительно — иконы старца не редкость в католических и протестантских храмах по всему миру. Об авторе книги можно по праву сказать: «Он продлил земную жизнь святого Серафима». Именно его исследования поставили точку в давнем споре историков — в каком году родился Прохор Мошнин, в монашестве Серафим.
Книга к. т. н. Евгения Миронова «Чернобыль: необъявленная война» — документально-художественное исследование трагических событий 20-летней давности. В этой книге автор рассматривает все основные этапы, связанные с чернобыльской катастрофой: причины аварии, события первых двадцати дней с момента взрыва, строительство «саркофага», над разрушенным четвертым блоком, судьбу Припяти, проблемы дезактивации и захоронения радиоактивных отходов, роль армии на Чернобыльской войне и ликвидаторов, работавших в тридцатикилометровой зоне. Автор, активный участник описываемых событий, рассуждает о приоритетах, выбранных в качестве основных при проведении работ по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.