Галицко-Волынская Русь - [190]
Ослабленная многочисленными внутри- и внешнеполитическими противоречиями, Галицкая земля к середине ХIII в. фактически распалась на несколько особых волостей, готовых отстаивать свою самостоятельность в вооруженной борьбе с пошатнувшейся «метрополией». Таким положением активно пользовались многочисленные претенденты на галицкий стол, делая ставку на поддержку тех или иных мятежных галицких «пригородов». Мстислава Удалого поддерживало Понизье, королевича Андрея — «горная страна Перемышльская» и Болоховская земля, кроме того, он имел прочные позиции в самом Галиче[2657], Даниила Романовича — опять же Понизье и еще какая-то часть галицких «пригородов» в пределах, по выражению летописца, от Боброка до Ушицы и Прута.
Река Боброк (иначе Бобрка, Боберка, Бебрка), один из притоков Днестра[2658], протекает в непосредственной близости от Звенигорода; впоследствии село Звенигород (которым стал древнерусский город) административно входило в состав Боброцкого повета[2659], — название реки, надо думать, могло ассоциироваться с местностью, на которой стоял город. Сюда, к Звенигороду, как мы уже знаем, вела прямая дорога от Плеснеска, предусмотрительно захваченного Даниилом. Пройти дальше к Галичу, миновав Звенигород, было невозможно. Последний стоял на возвышенном месте среди сильно заболоченной низины, непроходимой для войск противника; мощные укрепления и выгодный рельеф местности делали его практически неприступным[2660]. Легкость, с которой Даниил преодолел эту преграду и тот факт, что своих сторонников в Галицкой земле он обрел, начиная от реки Боброка, заставляют думать, что звенигородцы добровольно приняли сторону Волынского князя в его борьбе за Галич.
Известно, что Галич и Звенигород — давние соперники. Последний принадлежал к числу древнейших городских центров Червонной Руси[2661], где собственный княжеский стол существовал задолго до галицкого. Еще в 1086 г., когда владимир-волынский князь Ярополк Изяславич начал войну с мятежными Ростиславичами, самовольно обосновавшимися в Поднестровье, то «иде Звенигороду»[2662]. Это дает историкам право предполагать существование в Звенигороде особого княжения, принадлежащего, видимо, одному из братьев Ростиславичей — Володарю[2663]. К такому же выводу склоняют и данные археологических исследований, согласно которым звенигородский детинец был сооружен во второй половине XI в.[2664] В нем обнаружены фундаменты княжеского дворца и трехнефного храма с усыпальницей, а среди погребений древнерусского времени открыты несколько в каменных ящиках и саркофагах[2665].
В первой половине XII в. княжеский стол в Звенигороде также не пустовал: его поочередно занимали Владимирко Володаревич[2666] и Иван Ростиславич[2667]. Примечателен такой факт: умирающий Володарь Ростиславич отдал звенигородский стол своему старшему сыну — Владимирко, тогда как Перемышль (еще один древнейший центр будущей Галицкой земли) достался младшему — Ростиславу[2668]. Подобный раздел свидетельствует о некоем приоритете Звенигорода, к тому же звенигородский князь проводил в этот период активную наступательную политику, превосходя своей мобильностью всех прочих потомков Ростиславичей, княживших в Перемышле и Теребовле. Опираясь на военную организацию звенигородской общины, Владимирко повел борьбу за подчинение соседних волостей, первым делом пытаясь взять под свою власть Перемышль[2669]. В конце концов это ему удалось[2670], а в 1141 г. бывший звенигородский князь «прия» еще и Галич, «седе во обою волостью, княжа в Галичи»[2671].
Едва ли успех Владимирко зависел только от его личных качеств — «предприимчивости» и нежелания «удовлетвориться скромным звенигородским столом»[2672], В своих начинаниях князь «опирался на звенигородскую общину, которая при благоприятном обороте дела возвела бы своего ставленника на перемышльский стол»[2673]. Когда же это случилось, Владимирко, продолжавший ту же политику и далее, по-видимому, получил возможность опереться еще и на силы перемышлян. Поэтому, как полагает Т. В. Беликова, «перемещение столицы из Перемышля в Галич… несло в себе, в первое время, распространение влияния перемышльской общины на галичан»[2674], не только, впрочем, перемышльской, но и звенигородской.
Звенигород к середине XII в. был «городом с сильными вечевыми традициями»[2675], местное вече заявляет о себе раньше, чем во всех остальных городах бассейна Днестра и Сана[2676]. Этот факт нельзя оставлять без должного внимания, ибо он свидетельствует, что Звенигород в социально-политическом отношении принадлежал к числу наиболее развитых городских центров Юго-Западной Руси. Об этом говорят и данные археологии. В ХII–XIII вв. площадь укрепленного города достигала 13 га, не считая нескольких открытых пригородных селищ-посадов[2677]. Для сравнения, площадь городской территории Перемышля составляла 8 га, а древнее теребовльское городище не достигало и 3 га[2678].
Звенигород плохо усваивал роль галицкого «пригорода», стремясь, как и Перемышль, к более самостоятельному положению. В 1146 г. во время вторжения войск киевского князя Всеволода Ольговича звенигородцы отказались стоять за Галич, собрались на вече и хотели сдать город; положение тогда спас «Володимира моужь», воевода Иван Халдеевич, сумевший повлиять на настроение горожан
