Галерея женщин - [198]
«Великолепно, – подумал я, – воистину вершина логики! Что можно к этому прибавить?» И прекратил свои расспросы.
Как видите, в голове у Бриджет царил сумбур, типичный для людей такого сорта: на ее сумеречное, зыбкое и по сути языческое сознание накладывалась религиозная догма, которой она толком не понимала, хотя и пыталась как-нибудь приспособить ее к убожеству своей повседневной жизни. Без особого успеха, ясное дело. При этом я не сомневаюсь, что для миссис Малланфи Небеса означали вполне реальное местопребывание седобородого патриарха Бога Отца, а также Иисуса Христа, каким его изображали в Средние века, и милосердной Богоматери в царском венце из звезд[49], с белыми лилиями в руке. Если за минувшие годы миссис Малланфи умерла и после смерти не обнаружила всех вышеперечисленных лиц на небесном престоле в окружении торжественно зависших облаков, значит где-то в бесконечной Вселенной и поныне блуждает полная смущения и смятения ирландская душа.
Заметьте, у меня и в мыслях нет смеяться над чувствами верующих – я искренне жалею слепое, бредущее в потемках наугад человечество. Просто в случае миссис Малланфи набожность самым нелепым образом контрастировала с ее общими понятиями и методами, с бурными вспышками и яростными склоками, без которых не обходился ни один день недели, за исключением воскресенья. Воскресенье миссис Малланфи неукоснительно соблюдала – ходила к мессе и следовала всем церковным предписаниям с усердием, которое католики наверняка сочли бы похвальным.
Для полноты картины, пронизанной поистине хогартовской[50] атмосферой, я вынужден представить еще двух особ из ее окружения, как ни хотелось бы мне обойти их молчанием. Они приходились ей вроде бы внучатыми племянницами. Очень странные, безалаберные, разбитные девицы, перебивавшиеся случайной работой по найму то в одном доме, то в другом, благо Нью-Йорк – город большой. Вскоре после моего знакомства с Бриджет их зачем-то выписали к нам из Ирландии; а может, они просто свалились на мою героиню как снег на голову. В каком-то смысле «племянницы» вносили разнообразие и оживление в безрадостные будни семейства Малланфи, но вместе с тем создавали определенную моральную проблему, причем совсем иного свойства, чем Корнелия и маленькая девочка таинственного происхождения. Я не пытаюсь упрекнуть этих девиц в непорядочности – хотя бы потому, что в силу своего скудоумия они не ведали о порядочности. Но… как бы это выразиться… В общем, насколько я уяснил со слов тех, кто вблизи наблюдал замысловатый семейный спектакль, девицы были не самых честных правил. В том смысле, что… Нет, давайте я лучше перейду к их портрету, а щекотливые подробности оставлю на волю случая.
Начну с Молли Макгрэг. Высокая, бледная, круглолицая, сероглазая, русоволосая, отнюдь не красавица, но по характеру довольно живая и в придачу большая сплетница. Ее сестра Кэти, двумя годами младше, – веселая, добродушная, озорная, в чем-то забавная. Молли одевалась неброско, без затей, обычно в серое и белое. Кэти, напротив, сразу привлекала к себе внимание костюмом цвета клубники или терракоты, красной или зеленой шляпкой с белыми перьями, каким-нибудь боа, парасолькой и не знаю чем еще. Захаживала она часто и всегда шумно. Впервые столкнувшись с ней, я опешил: казалось, воздух вокруг дрожит от ее звонкой трели.
– Ха-ха! Все сидишь? А где твои? Где наши старички? Пошли проветриться? И правильно. Им полезно воздухом подышать. – Поприветствовав таким образом Корнелию, она выпархивает в конец коридора к вентиляционной шахте помахать рукой соседке. – Эгей, миссис Ханфи, это вы? Как дела? Как сажа бела?
Потом вступает Молли:
– Так что, твоих-то нет? Мы с сестрой уже давали зарок, что больше сюда ни ногой. Да, видно, себя не переделаешь. Добрые мы, Корнелия, отходчивые. Не спрашиваю, как ты. С виду здорова.
Корнелия из своего угла из-за швейной машинки отвечает:
– Ничего, здорова. Да вы садитесь. Отец опять без работы. Может, скоро найдет что-нибудь, иначе нам тут не долго осталось жить.
– Без работы? – переспрашивает Молли. – Кажись, давно отдыхает. Зато вечно за другими следит, чтоб не сидели без дела. Удивляюсь я, как это некоторые устраиваются, прямо загадка: работать не работает, а пьет исправно.
Но если из приведенного обмена мнениями вы заключите, что Бриджет и ее муженек были на ножах с сестрами Макгрэг, то очень ошибетесь. Это не тот случай, когда можно судить по словам или верить своим глазам. В их особенном мире отношения друг с другом, не говоря об отношении к жизни, дружбе и чему угодно еще, были буквально перевернуты с ног на голову. Так, явись внезапно Малланфи-père и Малланфи-mère[51] и услышь они, какие камешки брошены в их огород, что было бы? А вот что.
С одной стороны раздалось бы:
– Ах, душечки вы мои!
А с другой:
– Как здоровьичко, тетушка? Давненько мы вас не проведывали, но не потому, что не хотели, ей-богу! Помнится, еще на прошлой неделе, во вторник, я говорила Кэти: пора навестить тетю Бриджет и снести ей гостинчик – отблагодарить за все, что она для нас делает. Только на прошлой-то неделе, аккурат в наш выходной, миссис Уайтбейт взяла да и захворала. Но уж сегодня мы твердо решили: что бы ни было, кто бы там ни захворал, а мы идем к тете! И вот мы здесь.
«Финансист» — первая книга «Трилогии желания» выдающегося американского писателя Т. Драйзера (1871–1945). Роман начинается с юношеских лет американского капиталиста Фрэнка Каупервуда и заканчивается в тот период жизни главного героя, когда он, чувствуя силу накопленных им капитала и профессионального опыта, провозглашает свой жизненный лозунг, давший название всей трилогии «Мои желания прежде всего».
«Дженни Герхардт» — одна из прекраснейших историй о любви. Критики называли ее «лучшим американским романом, который когда-либо читали». Печальная любовь романтичной Дженни и богача Лестера Кейна потрясла современников и будет трогать сердца читателей во все времена.
Издание первого романа Теодора Драйзера (1871—1945) было сопряжено с такими сложностями, что это привело его создателя к тяжелой депрессии. Но дальнейшая судьба романа «Сестра Керри» оказалась счастливой: он был переведен на многие иностранные языки, переиздан миллионными тиражами. Новые и новые поколения читателей с удовольствием погружаются в перипетии судьбы Каролины Мибер.
«Стоик» — третья книга «Трилогии желания» выдающегося американского писателя Т. Драйзера (1871–1945). Центральным персонажем романа является Фрэнк Каупервуд — человек, у которого три страсти: деньги, женщины и предметы искусства.
В «Американской трагедии», самом известном произведении Теодора Драйзера (1871 — 1945), затронуты острые социальные проблемы американской действительности, показана реальная картина деятельности американского суда, прессы и политических деятелей.
«Титан» — вторая книга «Трилогии желания» известного американского писателя Теодора Драйзера (1871–1945). Взлеты и падения в деловой сфере преследуют главного героя романа Фрэнка Каупервуда, а пренебрежение нормами поведения общества становится еще более ярко выраженной его характерной чертой.
Прошла почти четверть века с тех пор, как Абенхакан Эль Бохари, царь нилотов, погиб в центральной комнате своего необъяснимого дома-лабиринта. Несмотря на то, что обстоятельства его смерти были известны, логику событий полиция в свое время постичь не смогла…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Цирил Космач (1910–1980) — один из выдающихся прозаиков современной Югославии. Творчество писателя связано с судьбой его родины, Словении.Новеллы Ц. Космача написаны то с горечью, то с юмором, но всегда с любовью и с верой в творческое начало народа — неиссякаемый источник добра и красоты.
«В те времена, когда в приветливом и живописном городке Бамберге, по пословице, жилось припеваючи, то есть когда он управлялся архиепископским жезлом, стало быть, в конце XVIII столетия, проживал человек бюргерского звания, о котором можно сказать, что он был во всех отношениях редкий и превосходный человек.Его звали Иоганн Вахт, и был он плотник…».
Польская писательница. Дочь богатого помещика. Воспитывалась в Варшавском пансионе (1852–1857). Печаталась с 1866 г. Ранние романы и повести Ожешко («Пан Граба», 1869; «Марта», 1873, и др.) посвящены борьбе женщин за человеческое достоинство.В двухтомник вошли романы «Над Неманом», «Миер Эзофович» (первый том); повести «Ведьма», «Хам», «Bene nati», рассказы «В голодный год», «Четырнадцатая часть», «Дай цветочек!», «Эхо», «Прерванная идиллия» (второй том).
Рассказы Нарайана поражают широтой охвата, легкостью, с которой писатель переходит от одной интонации к другой. Самые различные чувства — смех и мягкая ирония, сдержанный гнев и грусть о незадавшихся судьбах своих героев — звучат в авторском голосе, придавая ему глубоко индивидуальный характер.
Джек Керуак дал голос целому поколению в литературе, за свою короткую жизнь успел написать около 20 книг прозы и поэзии и стать самым известным и противоречивым автором своего времени. Одни клеймили его как ниспровергателя устоев, другие считали классиком современной культуры, но по его книгам учились писать все битники и хипстеры – писать не что знаешь, а что видишь, свято веря, что мир сам раскроет свою природу. Именно роман «В дороге» принес Керуаку всемирную славу и стал классикой американской литературы.
Один из лучших психологических романов Франсуазы Саган. Его основные темы – любовь, самопожертвование, эгоизм – характерны для творчества писательницы в целом.Героиня романа Натали жертвует всем ради любви, но способен ли ее избранник оценить этот порыв?.. Ведь влюбленные живут по своим законам. И подчас совершают ошибки, зная, что за них придется платить. Противостоять любви никто не может, а если и пытается, то обрекает себя на тяжкие муки.
Сергей Довлатов — один из самых популярных и читаемых русских писателей конца XX — начала XXI века. Его повести, рассказы, записные книжки переведены на множество языков, экранизированы, изучаются в школе и вузах. Удивительно смешная и одновременно пронзительно-печальная проза Довлатова давно стала классикой и роднит писателя с такими мастерами трагикомической прозы, как А. Чехов, Тэффи, А. Аверченко, М. Зощенко. Настоящее издание включает в себя ранние и поздние произведения, рассказы разных лет, сентиментальный детектив и тексты из задуманных, но так и не осуществленных книг.
Роман знаменитого японского писателя Юкио Мисимы (1925–1970) «Исповедь маски», прославивший двадцатичетырехлетнего автора и принесший ему мировую известность, во многом автобиографичен. Ключевая тема этого знаменитого произведения – тема смерти, в которой герой повествования видит «подлинную цель жизни». Мисима скрупулезно исследует собственное душевное устройство, добираясь до самой сути своего «я»… Перевод с японского Г. Чхартишвили (Б. Акунина).