Галерея женщин - [171]
Но несмотря на свою или ее решимость, мне не так-то просто было покончить с ней. Куда там! Начать с того, что зимой я снова встретил ее в клубе А. В продуваемом сквозняками фойе она скинула с себя кроваво-красный бархатный плащ-накидку точно таким же быстрым, небрежным движением, каким примерно год назад скинула голубой. И мое сердце вновь пустилось вскачь! Ах, эти безмятежные серо-голубые глаза… Эта гладкая, мягкая, нежная кожа… А поступь! Должно быть, так ходила богиня-охотница Диана. Несмотря на размолвку, она сама подошла ко мне. Как у меня дела? Живу все там же? Она была в разъездах, от квартиры в Ист-Сайде отказалась и живет сейчас с матерью, которая приехала в Нью-Йорк погостить у нее. Кстати, она скоро заедет за ней – около половины двенадцатого. Не хочу ли я познакомиться с ее матушкой? Она с удовольствием представит меня. А пока, может быть, потанцуем?
Без особого энтузиазма, поскольку наш последний разговор крепко запомнился мне, но не в силах противиться жару в крови, я согласился. С радостью! И с матушкой ее тоже рад буду познакомиться. Чему ты, собственно, радуешься, спрашивал я себя, на что тебе и она, и ее мамаша? Давно ли ты принял решение не иметь с ней больше никаких дел?.. Увидев Эмануэлу в фойе, я довольно успешно настроил себя на непримиримый лад, и если бы не одна знакомая, снимавшая номер здесь же, в клубе, с которой я договорился о позднем свидании, то сразу ушел бы.
Но когда Эмануэла сама, первая, подошла ко мне, я растаял. Несмотря на внешнюю холодность, в ней появилось что-то вселявшее надежду. Самое время сломить ее абсурдное сопротивление и заставить ее раскрыться навстречу мне! Пора пробить эту сросшуюся с ней броню Минервы, броню бесстрастного, исследовательского интеллекта! Эх, если бы! От вида ее округлых, женственных рук, шеи, талии, бедер, груди меня пронзали огненные молнии. Мысли, прямые, как луч света, обессиливающие, как знойный полдень, нахлынули на меня. Мне представлялось, что мы одни и у нас нет тайн друг от друга. И хотя она еще сопротивляется, я близок к победе. Но победное чувство длится лишь долю секунды, сменяясь ощущением, что я не могу больше терпеть эту боль: сгорать от желания и не получать желаемого. И тотчас наступает реакция – неприязнь, почти что ненависть, меня так и подмывает сказать что-нибудь грубое, оскорбительное и уйти, хлопнув дверью… Но стоило мне увидеть, как она идет ко мне, мной овладело слепое желание покорить ее, и я не сдвинулся с места. Потом мы танцевали, глядя друг другу в лицо. У меня на языке вертелся нескромный вопрос, однако из-за всей предыстории наших отношений я обуздал себя… и сразу проникся к ней ненавистью: убить ее мало!
В тот раз, так же как и раньше, я испытал разочарование. Так же, да не совсем. В ее манере появилась какая-то мягкость или вкрадчивость – не подтвержденная словами, – и эта новая нота пронизывала всю нашу встречу. Возможно, мне померещилось. Она призналась, что давно хотела написать мне, но не решилась. Со мной так трудно. А между тем она часто думает обо мне с теплотой и симпатией, только ей приходится одергивать себя, потому что я постоянно приписываю ей то, чего в ней нет. Ну в самом деле, разве нельзя поддерживать добрые отношения с кем-то – с девушкой вроде нее – и не ждать, не требовать от нее невозможного, не принуждать ее, коли не хочет? Она будет честна со мной. В сексе для нее есть что-то глубоко противное. Сама мысль об этом внушает ей смертельное отвращение. Как я этого не понимаю? Смогу ли понять?.. А я все ломал голову, врет она или не врет (совершенно не беря в расчет очевидной в ее случае патологии: она наполовину фригидна, наполовину нет), и мне не хватило то ли ума, то ли смелости высказать ей все, что у меня накипело. При этом ее красота!.. Как быть? Нет ли шанса преодолеть ее вечную уклончивость? Я дошел до того, что начал подумывать, нельзя ли в самом деле удовлетвориться ничем не омраченными товарищескими отношениями – совместные прогулки, доверительные беседы, откровенные признания, все как у брата с сестрой, – и ни о чем другом даже не помышлять. Ну нет! Еще чего! Что за бред!.. О чем я прямо так ей и заявил. Мужчины сделаны из другого теста. Я, во всяком случае. А будь я иным, сразу бы ей разонравился. Напрасно она тешит себя пустыми, бесплодными, противоестественными фантазиями. Господи, для чего дана ей такая красота?
– Как с тобой трудно! – вздохнула она и больше не прибавила ни слова.
– Уж как есть, – ответил я.
В общем, обмен мнениями закончился холодным недовольством с ее стороны и злостью проигравшего – с моей. Но едва я собрался уходить, Эмануэла снова подбежала ко мне. Ее матушка уже здесь. Может быть, я задержусь на минуту познакомиться с ней? Пожалуйста – она наслышана обо мне. Я смотрел на нее и думал, какого дьявола мне никак не склонить эту Венеру к чему-то большему, чем святое товарищество? С такими мыслями я поплелся знакомиться с ее матерью, про себя приговаривая: «Это в последний раз, теперь уж точно!» Поклон, рукопожатие. Мамаша оказалась низенькой, крепенькой, решительной, весьма заурядной, но тщательно и дорого одетой дамочкой – тонкие губы, прямой лоб, ноль воображения и твердое знание этикета. Она окинула меня таким взглядом, словно к ней подвели юного претендента на руку ее дочери.
«Финансист» — первая книга «Трилогии желания» выдающегося американского писателя Т. Драйзера (1871–1945). Роман начинается с юношеских лет американского капиталиста Фрэнка Каупервуда и заканчивается в тот период жизни главного героя, когда он, чувствуя силу накопленных им капитала и профессионального опыта, провозглашает свой жизненный лозунг, давший название всей трилогии «Мои желания прежде всего».
«Дженни Герхардт» — одна из прекраснейших историй о любви. Критики называли ее «лучшим американским романом, который когда-либо читали». Печальная любовь романтичной Дженни и богача Лестера Кейна потрясла современников и будет трогать сердца читателей во все времена.
«Стоик» — третья книга «Трилогии желания» выдающегося американского писателя Т. Драйзера (1871–1945). Центральным персонажем романа является Фрэнк Каупервуд — человек, у которого три страсти: деньги, женщины и предметы искусства.
Издание первого романа Теодора Драйзера (1871—1945) было сопряжено с такими сложностями, что это привело его создателя к тяжелой депрессии. Но дальнейшая судьба романа «Сестра Керри» оказалась счастливой: он был переведен на многие иностранные языки, переиздан миллионными тиражами. Новые и новые поколения читателей с удовольствием погружаются в перипетии судьбы Каролины Мибер.
«Титан» — вторая книга «Трилогии желания» известного американского писателя Теодора Драйзера (1871–1945). Взлеты и падения в деловой сфере преследуют главного героя романа Фрэнка Каупервуда, а пренебрежение нормами поведения общества становится еще более ярко выраженной его характерной чертой.
В «Американской трагедии», самом известном произведении Теодора Драйзера (1871 — 1945), затронуты острые социальные проблемы американской действительности, показана реальная картина деятельности американского суда, прессы и политических деятелей.
«Много лет тому назад в Нью-Йорке в одном из домов, расположенных на улице Ван Бюрен в районе между Томккинс авеню и Трууп авеню, проживал человек с прекрасной, нежной душой. Его уже нет здесь теперь. Воспоминание о нем неразрывно связано с одной трагедией и с бесчестием…».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Собрание сочинений австрийского писателя Стефана Цвейга (1881—1942) — самое полное из изданных на русском языке. Оно вместило в себя все, что было опубликовано в Собрании сочинений 30-х гг., и дополнено новыми переводами послевоенных немецких публикаций. В первый том вошел цикл новелл под общим названием «Цепь».
Перед вами юмористические рассказы знаменитого чешского писателя Карела Чапека. С чешского языка их перевел коллектив советских переводчиков-богемистов. Содержит иллюстрации Адольфа Борна.
Перед вами юмористические рассказы знаменитого чешского писателя Карела Чапека. С чешского языка их перевел коллектив советских переводчиков-богемистов. Содержит иллюстрации Адольфа Борна.
В 5 том собрания сочинений польской писательницы Элизы Ожешко вошли рассказы 1860-х — 1880-х годов:«В голодный год»,«Юлианка»,«Четырнадцатая часть»,«Нерадостная идиллия»,«Сильфида»,«Панна Антонина»,«Добрая пани»,«Романо′ва»,«А… В… С…»,«Тадеуш»,«Зимний вечер»,«Эхо»,«Дай цветочек»,«Одна сотая».
Джек Керуак дал голос целому поколению в литературе, за свою короткую жизнь успел написать около 20 книг прозы и поэзии и стать самым известным и противоречивым автором своего времени. Одни клеймили его как ниспровергателя устоев, другие считали классиком современной культуры, но по его книгам учились писать все битники и хипстеры – писать не что знаешь, а что видишь, свято веря, что мир сам раскроет свою природу. Именно роман «В дороге» принес Керуаку всемирную славу и стал классикой американской литературы.
Один из лучших психологических романов Франсуазы Саган. Его основные темы – любовь, самопожертвование, эгоизм – характерны для творчества писательницы в целом.Героиня романа Натали жертвует всем ради любви, но способен ли ее избранник оценить этот порыв?.. Ведь влюбленные живут по своим законам. И подчас совершают ошибки, зная, что за них придется платить. Противостоять любви никто не может, а если и пытается, то обрекает себя на тяжкие муки.
Сергей Довлатов — один из самых популярных и читаемых русских писателей конца XX — начала XXI века. Его повести, рассказы, записные книжки переведены на множество языков, экранизированы, изучаются в школе и вузах. Удивительно смешная и одновременно пронзительно-печальная проза Довлатова давно стала классикой и роднит писателя с такими мастерами трагикомической прозы, как А. Чехов, Тэффи, А. Аверченко, М. Зощенко. Настоящее издание включает в себя ранние и поздние произведения, рассказы разных лет, сентиментальный детектив и тексты из задуманных, но так и не осуществленных книг.
Роман знаменитого японского писателя Юкио Мисимы (1925–1970) «Исповедь маски», прославивший двадцатичетырехлетнего автора и принесший ему мировую известность, во многом автобиографичен. Ключевая тема этого знаменитого произведения – тема смерти, в которой герой повествования видит «подлинную цель жизни». Мисима скрупулезно исследует собственное душевное устройство, добираясь до самой сути своего «я»… Перевод с японского Г. Чхартишвили (Б. Акунина).