Галантные дамы - [161]

Так вот, эта королева Венгерская очень помогла императору, ибо он был один. Конечно, у него еще имелся брат Фердинанд, Римский король, однако у того хватало своих забот: ему угрожал сам великий султан Сулейман. А на руках у императора оставались еще итальянские дела, бывшие тогда в большом беспорядке; и немецкие, тоже отнюдь не в лучшем состоянии из-за турецкой и венгерской угрозы, да, сверх того, еще испанской (когда в Испании поднялся мятеж в правление господина де Шьевра); не говоря уже о том, что его беспокоили Индия, Нидерланды, Берберия и Франция — самый большой груз, тяготивший его плечи. Одним словом, чуть ли не половина целого света не давала ему покоя. А посему свою сестру, любимую им более прочих близких, он сделал верховной правительницей всех Нидерландов; там-то она прослужила ему верой и правдой двадцать два или двадцать три года; и уж не знаю, как он сумел бы обойтись без нее. В силу этого он безмерно доверялся ей в делах своего правления и, даже будучи сам во Фландрии, во всем сносился с нею, когда дело касалось подвластных ей земель; да и совет тогда собирался при ней и под ее началом — при всем том гостить у нее император любил и частенько к ней наведывался. Впрочем, также верно, что правительницей она была весьма искусной и оповещала его обо всем — в том числе о том, что говорилось на совете в его отсутствие, — и ее благонамеренность очень ему нравилась. Она успешно вела войны, как полагаясь на искусство подчиненных ей военачальников, так и сама возглавляя походы и проводя целые дни в седле, подобно благородным амазонкам.

Кстати, именно она первая в нашей Франции начала палить большие замки и дворцы, например в Фолламбре, где сожгла красивый и удобный охотничий дом, некогда построенный нашими королями; повелитель Франции был этим так расстроен, что не преминул отомстить ей, предав огню великолепное строение в Эно — тамошние бани, которые почитали одним из чудес света; ибо, по уверениям тех, кто успел их повидать в их первоначальном совершенстве, они помрачали своим величием все прекрасные здания, о каких я мог слышать, и даже пресловутые семь чудес, столь прославленные древними. Именно там она с блеском чествовала императора Карла и весь его двор, когда ее сын, король Филипп, приехал из Испании во Фландрию, чтобы встретиться с ней; празднество это было затеяно с такой роскошью и великолепием, что в те времена только и было слышно о las fiestas de Bains[72], как говорили испанцы. Помню, когда случалось мне оказаться в Байонне, какие бы великие торжества там ни устраивали — состязания с кольцами, турниры, маскарады, — какие бы траты ни совершались, старые испанские сеньоры утверждали, что они не могут сравниться с теми давними, запавшими им в память las fiestas de Bains, каковым была посвящена особая книга, выпущенная в Испании и примеченная мной. Достаточно сказать, что мир не видал столь дивных празднеств, — и да не обидятся почитатели зрелищ древних римлян с их гладиаторскими боями и схватками с дикими зверями; к тому ж празднества Бен были богаче украшены, более разнообразны, веселы; их устроители не упустили ничего примечательного из того, что только можно вообразить.

Я бы с охотой описал их, воспользовавшись той испанской книгой, а также сведениями, почерпнутыми у тамошних старожилов и даже у госпожи де Фонтен, прозванной Прекрасной Торси, фрейлины королевы Элеоноры; но меня могут опять упрекнуть, что я слишком словоохотлив. А посему подожду все это выкладывать до более благоприятного случая, ибо дело того стоит. А среди самых роскошных забав упомяну лишь следующее: там возвели большую кирпичную крепость, которую осадили и защищали шесть тысяч пехотинцев из старой гвардии; с той и с другой стороны палили из трех десятков пушек — и все это продолжалось целых три с половиной дня, при соблюдении всех подлинных военных обычаев и приемов; так что воистину нельзя придумать ничего восхитительнее сего зрелища. Тут и удачный приступ, и вовремя подоспевшие подкрепления, помогающие отбить атаку; затем нападающие терпят поражение как от кавалерии, так и от пеших полков, предводительствуемых принцем Пьемонтским; наконец крепость сдается на условиях, частью мягких, но частью и суровых, — и все видят, как сложивших оружие солдат выводят под стражей и эскортируют в другое место; короче, перед вами разворачивается подлинная битва, в коей ничего не упущено; от этого зрелища император получил сугубое удовольствие.

Однако уверяю вас, если королева и шла на такое роскошество, то лишь желая показать своему любезному брату, что полученные от него или с его земель блага — дары, пенсии, военные трофеи — все идет на то, чтобы возвеличить его самого и сделать ему приятное. Потому названный император так хвалил все ее начинания, весьма благосклонно относился к подобным тратам; а особенно ему нравилось убранство его собственной спальни: тканая шпалера на продольной основе, вся расшитая золотом, серебром и шелком, на которой самым естественным образом и со всеми подробностями были изображены важнейшие и славнейшие его завоевания и предприятия — походы, выигранные сражения; особо же выделялось бегство Солимана из-под стен Вены, а также пленение короля Франциска. Короче, все было исполнено с изысканным совершенством.