Габсбурги. Блеск и нищета одной королевской династии - [61]

Длительное время казалось, что Филипп планирует путешествие в Нидерланды с Доном Карлосом и своими австрийскими племянниками. Корабли были заказаны и подготовлены к отплытию, но прошла весна 1567 года, а за ней и лето. Когда, наконец, корабли вышли в море, на борту вместо свадебного кортежа оказалось 20 000 бойцов под командованием герцога Альба[189]. Они отплыли с приказом усмирить восстание.

Дон Карлос вынашивал безрассудно смелые планы бегства в Нидерланды. Он пытался открыто брать взаймы крупные денежные суммы и привлечь на свою сторону некоторых друзей отца, среди них даже сводного брата Филиппа, Дона Хуана.

Тогда Филипп сделал еще одну последнюю попытку образумить юношу. Он позволил ему в декабре 1567 года председательствовать на городском собрании, но в результате Карлос привел в смятение все собрание. Когда один из доверенных Филиппа застал Дона Карлоса подслушивающим у замочной скважины в зале переговоров отца, он «ударил его кулаком по лицу».

Опасения Филиппа по поводу душевного состояния сына побудили его, в конце концов, принять тяжелейшее решение в его жизни, которое причисляют к самым мрачным событиям во всей истории.

Филипп в январе возвратился в Мадрид из Эскориала, где он провел Рождество, и попросил Дона Карлоса, своего сводного брата Дона Хуана и обоих племянников сопровождать его в церковь на мессу. Только потом вспомнили, что в это воскресенье между Филиппом и Великим инквизитором, кардиналом Эспиноса[190], носили послания туда и обратно.

Этой ночью, когда Дон Карлос лежал в постели, внезапно незадолго до полуночи дверь в его покои распахнулась. В мигающем свете горящих факелов он узнал своего отца, одетого с головы до ног в черное, вместе с его доверенным советником, Гомесом Рей, и с его исповедником — все трое глубоко серьезные и молчаливые. Карлос в отчаянии закричал: «Ваше Величество хочет меня убить?» Тут он заметил троих слуг, которые были заняты тем, что быстро заколачивали окна. Карлос в страхе упал на колени и умолял отца позволить ему умереть сейчас же. Только силой удалось удержать его от того, чтобы он не бросился в огонь, который еще горел в камине.

С этого мгновения испанский наследник престола умер для всего света.

Его младшие двоюродные братья никогда больше не видели его и не упоминали его имени ни в одном из своих писем. Во всех дворах Европы распространялись зловещие слухи: будто бы Дон Карлос хотел убить своего отца, что он, якобы, брошен в темницу из-за ереси и так далее. Филипп только коротко сообщил всему свету, что чувство долга вынудило его к прискорбному решению. Свое объяснение Папе Римскому он написал в приватном письме: «Это была воля Божья наказать меня за мои грехи и обременить принца множеством таких ужасных недостатков, отчасти телесных, отчасти духовных, а также лишить его всех способностей к управлению. Я увидел большой риск, который мог возникнуть, если бы к нему перешло право наследования».

В Вене, где сообщение о заключении Карлоса под стражу привело королевский двор в большое волнение, император Максимилиан все время подчеркивал, «что еще никогда в жизни у него не было такой откровенной необходимости кратчайшим путем поехать в Испанию, чтобы навестить короля и лично поговорить». Он был уверен в том, что Филипп не отказался бы от его предложений.

Его брат, эрцгерцог Карл[191], был послан в Испанию, но еще до того, как он прибыл в Мадрид, трагедия закончилась.

В невыносимой жаре испанского лета 1568 года у Карлоса поднялась ужасная температура. Он лил ледяную воду на пол тюремного помещения, чтобы лежать там голым, а в больших чанах доставляли лед, чтобы охладить его постель. Дни напролет он питался только фруктами, которые он массами погружал в ледяную воду. В середине июля он попросил мясной паштет. Ему принесли гигантский омлет с большим количеством приправ, начиненный четырьмя куропатками. Карлос жадно проглотил все. Затем он выпил более десяти литров воды, чтобы утолить после этого ужасную жажду. Потом ему стало смертельно дурно и, когда ему дали святое причастие, его вырвало причастием. Его последнее желание — позволить ему еще раз увидеть отца — осталось невыполненным, как сообщил Дитрихштейн.

24 июля 1568 года коротко сообщили, что наследник испанского престола, инфант Дон Карлос, умер «от неумеренности в еде».

В похоронной процессии его кузены Рудольф и Эрнст шли за гробом, в котором останки Дона Карлоса лежали завернутыми во францисканское одеяние его спасителя, святого Диего.

Шепот об отравлении, шепот, который в случае смерти королевской особы в XVI–XVII веках нередко можно было слышать, давал достаточно пищи в случае с Доном Карлосом. Открыто стали поговаривать, что Филипп помог своему сыну умереть. Максимилиан писал немного осторожнее своему шурину, Альбрехту Баварскому: одно достоверно, что у находившегося в заточении принца все-таки можно было предотвратить «смерть от обжорства».

В Мадриде один траур следовал за другим. Жена Филиппа, юная королева Елизавета, приняла так близко к сердцу ужасную смерть пасынка, что королю пришлось запретить ей плакать. Она уже много месяцев была в положении, и Филипп надеялся, что появится желанный наследник и заменит Дона Карлоса. Но в начале октября у Елизаветы начались обмороки, ей часто пускали кровь, и она преждевременно родила сына. Мать и сын умерли почти одновременно.