Габсбурги. Блеск и нищета одной королевской династии - [46]

Всю свою жизнь Фердинанд покорялся старшему брату, был ему благодарен и радостно во всем за ним следовал. Теперь, к большой досаде и удивлению Карла, он заупрямился и наотрез отказался подписать соглашение, которое просто обходило его сына Максимилиана в порядке наследования.

Никакие аргументы не могли его хоть немного переубедить. Фердинанд всегда предполагал, что императорская корона перейдет, в конце концов, от него к его сыну, который вырос в немецких землях, владел их языком и знал их проблемы и образ жизни. Когда Фердинанд возразил, что Филипп не знает Германии и немцев, в то время как Макс здесь известен и любим, Карл возразил ему, что Фердинанд тоже не знал Германию, когда он отправился туда в 1521 году, и все же он стал популярным монархом.

Спор братьев бушевал тем летом 1550 года за закрытыми дверями в комнате для переговоров в доме Фуггера. Обвинения выдвигались и возвращались обратно, оба твердо придерживались своих взглядов, упрямые и уверенные в своей правоте. Было ясно, что немецкие князья были на стороне Фердинанда, они не выносили Филиппа и заявляли, что никогда больше они не проголосуют за испанца.

Карл резко прервал дискуссию на определенном пункте и заявил, что лучше всего было бы, если оба еще подумали над этим вопросом, прежде чем разговаривать дальше.

Фердинанд срочно послал курьера в Испанию, чтобы вызвать для поддержки своего сына Макса; Карл вызвал на помощь сестру Марию из Нидерландов: «Уверяю тебя, — писал он ей, — что я ничего не могу больше сделать, не закончив все провалом. И можешь быть уверена, что я даже не страдал так от всего, что покойный король Франции сделал мне или хотел сделать, как от той манеры, в которой король, наш брат, выступает против меня».

Мария отозвалась и встала на сторону старшего брата Карла, к которому она испытывала самую большую симпатию в своей жизни. Хотя она уже была женщиной средних лет, она без колебаний села верхом на коня, сопровождаемая всего лишь тремя бесстрашными дамами из своей свиты и епископом Камбраи, для мужской защиты. Она пустилась в путешествие по зимним, покрытым снегом дорогам Нидерландов в Аугсбург, которого достигла через 12 дней — путешествие, на которое выносливому наезднику обычно требовалось 18 дней.

Она приехала в новогодний праздник 1551 года и сразу же ворвалась в самую середину бушующих волн ссоры. Юный Макс приехал в декабре и занял место на стороне своего отца. Час за часом, день за днем продолжались горячие дебаты за закрытыми дверями. Оба двоюродных брата — Филипп и Макс — мрачно уставились друг на друга, их отцы — Карл и Фердинанд — вновь и вновь не хотели уступать. По городу распространились слухи о разрыве между Габсбургами, хотя семья приложила старания и вечером на празднике Трех Королей все вместе публично поужинали и послушали концерт известного хора Фердинанда.

Различия кузенов — Филиппа и Максимилиана — вызвали резкие комментарии посетителей, и все выходили в пользу Максимилиана.

Несмотря на упорные попытки примирения со стороны Марии, спор братьев продлился весь январь и февраль. Карл так разгневался, что признался, что скоро «лопнет от бешенства». Он заболел, у него поднялась температура. Он не мог больше переносить одного только вида своего племянника Макса. Марии пришлось пустить в ход все свое чувство такта и мобилизовать весь дар убеждения, чтобы снова восстановить семейную гармонию.

Наконец, в марте 1551 года Фердинанд уступил и подписал соглашение, согласно которому он обязался поддержать Филиппа и помочь ему получить корону императора. Филипп, в свою очередь, брал обязательство приложить все усилия к тому и организовать так, чтобы Максимилиан стал после него императором — невероятный случай, так как оба принца были одного возраста. Корона должна была в этом случае поочередно передаваться между двумя домами Габсбургов туда и обратно.

Карл покинул Аугсбург в конце лета 1551 года, мучимый подагрой и все еще с горьким привкусом разногласия во рту. Французский посол описал его незадолго перед этим: «Он тащился через покои, опираясь на палку, которая сгибалась под его тяжестью, с белоснежными волосами, бледный как смерть и без усов».

Карл лежал, погруженный в глубокую меланхолию и пораженный болями, во дворце в Инсбруке. В ту зиму до него начали доходить неприятные слухи о предательстве его союзников. Сестра писала ему из Нидерландов и предупреждала, что ее шпионы наблюдали подозрительные передвижения войск вдоль французской границы. Она также слышала, что Мориц Саксонский[152] стал предателем, связался с французами и делает необходимые приготовления, чтобы выступить против Карла.

Карл, из-за своей подавленности и боли, впал в такое состояние вялости и бездеятельности, что он просто отказывался верить такого рода сообщениям. Внезапно пришло сообщение, что слухи подтвердились: Мориц Саксонский со своей армией только что оккупировал Аугсбург и намеревается напасть на Карла.

Император, собрав все свои силы, выступил с горсткой людей из своей свиты в Нидерланды, чтобы собрать армию под свои знамена. Слишком поздно! Курьер сообщил, что враг находится прямо перед ним и Карл должен был поспешно вернуться в Инсбрук.