Габсбурги. Блеск и нищета одной королевской династии - [44]
Помог ли драгоценный пояс императрице, об этом не сообщается, но известно, что во время долгих и тяжелых часов схваток, сиделки Изабеллы умоляли ее выкрикивать свою боль. Она возразила: «Я лучше умру, чем буду кричать от боли».
Она только попросила накрыть ей лицо, чтобы никто не видел, как она страдала.
Радости семейной жизни были не для императора мира. Снова и снова долг звал Карла в Нидерланды, в Германию, Италию, Англию и Африку. При отъезде, для проведения военной операции в Тунисе, он писал Изабелле: «Моя самая дорогая, любимая жена, я целую этот листок бумаги с той же нежностью и жаром, с которым я целовал бы Ваши губы, если бы был рядом с Вами…»
Он оставлял ее вновь и вновь плачущую, чтобы уехать на месяцы или даже на годы, а Изабелла продуманно и разумно правила государством в его отсутствие.
Однако, крестовые походы против турок были только наполовину так опасны, как риск, которому подвергались королевы. Хрупкая, нежная Изабелла снова и снова рожала; она родила в целом восемь детей, из которых остались в живых трое. В своих воспоминаниях Карл пишет, что императрица все время «tres souffrante de ses couches», что она сильно страдала при родах и после рождения седьмого ребенка она жила с постоянными болями.
Тем не менее, после возвращения Карла в 1538 году из путешествий Изабелла сразу же снова забеременела и так болела во время этой беременности, что Карл не отходил от нее. Она преждевременно, 20 апреля 1539 года, родила ребенка, который почти сразу же умер. Некоторое время казалось, что Изабелла снова оправилась, но потом у нее начался жар и 1 мая она умерла.
Карл, глубоко согнувшись от боли, час за часом стоял на коленях у ее смертного ложа. Потом он удалился к монахам в монастырь святого Иеронима под Толедо, чтобы скрыть свою боль от мира. Только годы спустя он смог написать: «Бог пожелал призвать ее к себе, и мы можем быть уверены, что он сделал это по своему большому милосердию».
7. Цельный плащ рвется
После смерти супруги в личности Карла еще сильнее проявились черты меланхолии и пессимизма. Он одевался только в черное.
Карл давно уже страдал от подагры, теперь она мучила его все больше. Напрасно он постоянно возил с собой голубой камень, чтобы защититься от болей, напрасно он носил браслеты из золота и слоновой кости, как средство против геморроя. Его врач сказал, что он осилит свою подагру только в том случае, если постоянно будет держать рот на замке. Но как Карл мог следовать этому предписанию, если он всегда очень охотно ел? Он продолжал и дальше есть и пить в больших количествах. Особенно, он любил мясо и дичь, глотал живых и соленых устриц и запивал их холодным пивом.
Карл заметил с сожалением о своей подагре, что у него «нет надежды на перемирие», и что «терпение и немного стонов будут хорошим лечебным средством против нее». Его здоровье постоянно страдало от неправдоподобно далеких путешествий через всю Европу, при любой погоде, по плохим дорогам, по засыпанным снегом альпийским перевалам и через раскаленные испанские равнины. Часто он скакал, испытывая мучительные боли, больную подагрой ногу поддерживала петля, свисающая с седла.
Но его твердая, упорная воля оставалась не сломленной.
Карл четверть века искал путь, чтобы добиться примирения в религиозном споре, найти «Via media» (средний путь), на котором католики и протестанты могли бы соединиться друг с другом. Где-то и как-то, наверняка, должно было быть решение: если бы обе стороны пришли к единству по старым основным положениям веры, то тогда люди могли думать, что хотят о вопросах свободы воли, провидения и оправдания веры, о которых они теперь так горячо спорили.
Экстремисты с той и с другой стороны не хотели ни на шаг отступить от своей точки зрения. За 20 лет, прошедших со времени проведения заседания Рейхстага в Вормсе, лютеранство широко распространилось в немецких землях: курфюрсты Саксонии, Бранденбурга и Пфальца и даже архиепископ Кельна перешли в протестантизм. Церкви грозил не только раскол, но и тотальное раздробление, потому что целый ряд новых сект вылезал, как грибы после дождя.
Это давно уже был не только спор о доктрине. Весь фундамент гражданской власти закачался из-за конфискации церковного имущества такими радикальными движениями, как анабаптисты в Мюнстере.
Карл обращался к Папе с просьбой созвать церковный собор, чтобы уладить вопросы доктрины и начать проведение необходимых реформ. Но Папа Римский колебался. Посол Карла писал из Рима: «Когда я в его присутствии произношу слово «собор», это действует так, словно я говорю о сатане».
Карл сделал последнее большое усилие, чтобы излечить церковь от раскола в духе гуманизма. В Регенсбурге в 1541 году он собрал самые выдающиеся умы столетия: католиков и протестантов, среди них кардинала Контарини, Филиппа Меланхтона[146], Жана Кальвина[147]. Но и из этого ничего не вышло. Собравшиеся старались скорее углубить пропасть, чем искать связующие звенья.
Когда новый Папа Римский, Павел IV[148], наконец, согласился собрать церковный собор в Триенте в 1545 году, было уже поздно: обе стороны выбрали путь силы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Граф Савва Лукич Рагузинский незаслуженно забыт нашими современниками. А между тем он был одним из ближайших сподвижников Петра Великого: дипломат, разведчик, экономист, талантливый предприниматель очень много сделал для России и для Санкт-Петербурга в частности.Его настоящее имя – Сава Владиславич. Православный серб, родившийся в 1660 (или 1668) году, он в конце XVII века был вынужден вместе с семьей бежать от турецких янычар в Дубровник (отсюда и его псевдоним – Рагузинский, ибо Дубровник в то время звался Рагузой)
Лев Львович Регельсон – фигура в некотором смысле легендарная вот в каком отношении. Его книга «Трагедия Русской церкви», впервые вышедшая в середине 70-х годов XX века, долго оставалась главным источником знаний всех православных в России об их собственной истории в 20–30-е годы. Книга «Трагедия Русской церкви» охватывает период как раз с революции и до конца Второй мировой войны, когда Русская православная церковь была приближена к сталинскому престолу.
Пролетариат России, под руководством большевистской партии, во главе с ее гениальным вождем великим Лениным в октябре 1917 года совершил героический подвиг, освободив от эксплуатации и гнета капитала весь многонациональный народ нашей Родины. Взоры трудящихся устремляются к героической эпопее Октябрьской революции, к славным делам ее участников.Наряду с документами, ценным историческим материалом являются воспоминания старых большевиков. Они раскрывают конкретные, очень важные детали прошлого, наполняют нашу историческую литературу горячим дыханием эпохи, духом живой жизни, способствуют более обстоятельному и глубокому изучению героической борьбы Коммунистической партии за интересы народа.В настоящий сборник вошли воспоминания активных участников Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде.
Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.
В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.