Габсбурги. Блеск и нищета одной королевской династии - [17]
Макс тратил свою благородную габсбургскую кровь безрассудно и с большой щедростью, и он оставил множество внебрачных детей. В конце концов, семерых из них отыскали и поддержали его внуки, но ему приписывали и других, например, Матьяша Ланга из Велленберга[70], который стал позднее архиепископом Зальцбурга.
Максимилиан долгое время считал себя романтическим героем — «chanson de geste», каким он сам себя изобразил в своем произведении «Theuerdank». Тем не менее, он мог сделать и то, что ни один герой баллад и только немногие настоящие монархи могли позволить себе, а именно: смеяться над своими ошибками и слабостями. Он смеялся, когда внезапно на турнире он оказался лежащим на земле, на спине, и он смеялся, когда однажды на карнавале ни одна дама не выказала ему благосклонности. «Я довольно много танцевал, бился на турнирах на копьях и наслаждался карнавалами, — писал он однажды Прюшенку. — Я ухаживал за дамами и пользовался большой взаимностью, я много смеялся от всего сердца. Но я так часто падал на турнирах, что у меня осталось мало мужества. Ни одна дама не будет любить меня от всего сердца. Теперь наступило время поста, и я не знаю, в чем мне исповедоваться, потому что все, что я делал во время этой масленицы, говорит само за себя».
Максимилиан был веселым и остроумным государем, но, тем не менее, считался очень глубокомысленным и религиозным человеком. «Почему, — спросил он однажды аббата Тритемиуса[71], — почему, собственно говоря, ведьмы должны иметь власть над злыми духами, в то время как порядочный человек ничего не может добиться от ангела?» И он хотел узнать у ученого аббата: «Поскольку христианство завоевало только небольшую часть нашей земли, не должен ли в таком случае каждый, который верит в своего бога, быть спасен с помощью своей собственной религии?»
Всю свою жизнь император Макс надеялся на крестовый поход, чтобы изгнать турок из Европы и освободить Константинополь, и он старался изо всех сил увлечь других христианских монархов этим планом.
Событием, вокруг которого вращалось большинство легенд из его жизни, было открытие сотканного целиком плаща Иисуса, найденного под алтарем кафедрального собора в Триере. Согласно сочиненной в 1512 году, в год находки, народной песне, Максимилиану в Кельне явился ангел, который просил его скакать в Триер. Там в соборе, на алтаре, внезапно и совсем необъяснимым образом, загорелись сразу 15 свечей. Алтарь отодвинули в сторону и нашли под ним сотканный из цельного куска материала плащ Господа вместе с игральными костями, которые палачи бросали, чтобы выиграть одежду Христа.
Этот цельный плащ стал символом Священной Римской Империи, нераздельного христианского мира и, наконец, империи Габсбургов.
6. Испанская женитьба: Филипп Красивый и Хуана Безумная
Une rage d'amour,Qui est une rage excessive et inextinguible….
(Любовное неистовство граничит с сумасшествием, и оно не угасает…)
Вторая супруга Максимилиана, Бьянка, осталась бездетной.
Вновь, как это уже было однажды, будущее династии зависело от одного-единственного сына и одной дочери: от Филиппа, который рос в Мехелене в Нидерландах под присмотром своей бабушки, Маргариты Йоркской, и от его сестры Маргариты, маленькой экс-королевы Франции, которая присоединилась к своему брату в Мехелене.
Филипп был красивым мальчиком со светлыми волосами и голубыми глазами: в истории он известен под прозвищем «Филипп Красивый». Его длинные стройные ноги в облегающих брюках и остроконечных туфлях того времени были заметным признаком мужской красоты. Он излучал еще больше дружелюбия и очарования, чем его отец, а все дамы, включая безумно влюбленную в него бабушку, соревновались друг с другом, балуя его.
Ему еще не исполнилось шестнадцати лет, когда он был объявлен совершеннолетним и вышел из-под опеки своего отца. В ознаменование этого события собравшиеся в церкви Мехелена Генеральные штаты, провели символическую церемонию: разбили ударами молотка печать правящего монарха и заменили ее печатью своего принца Филиппа, родившегося в их стране. Тем летом 1494 года Максимилиан с Бьянкой приехали в Нидерланды, где отец и сын принимали участие в церемониях «Веселого вступления» в города и провинции страны.
Король Франции Карл VIII в это время перешел Альпы, чтобы совершить самое недолговечное завоевание Италии. На следующий год Максимилиан, намереваясь изгнать французов и окружить Францию, заключил союз с католическими монархами Испании, с королем Фердинандом[72] и королевой Изабеллой[73]: «полный и вечный союз», как записано было в договоре. Чтобы гарантировать его продолжительность и прочность, дети Максимилиана — Филипп и его сестра Маргарита — преклонив колени в церкви святой Гудулы в Брюсселе в декабре 1495 года, поклялись обручиться с Хуаной[74] и Хуаном[75] — детьми королевского дома Испании.
Когда Филипп отправился следующим летом в гости к своему отцу в Тироль, вдруг обнаружилось, что у него тоже было свое собственное мнение. Он был теперь независимым сувереном Нидерландов и решительно отказался подчинять интересы своей страны политике своего отца, направленной против Франции. Это было лето, полное пререканий. Максимилиан в ужасном припадке бешенства прогнал при первой же возможности бургундского учителя своего сына, Буслейдена, и запретил ему когда-либо показываться на глаза императору.
