Габсбурги. Блеск и нищета одной королевской династии - [16]

Состязания на турнирах и бои на копьях были для него необходимы, как еда и питье. Он был лучшим стрелком из лука, лучшим наездником и охотником своего времени. На первом заседании Рейхстага в Вормсе, когда громадный французский рыцарь Клод де Баррэ вывесил щит из окна своего жилища, чтобы таким образом вызвать на поединок всех присутствующих немцев, именно сам император принял вызов, сразился и победил рыцаря.

Максимилиан сделал из своих солдат боеспособные боевые части, которых в мирное время боялись еще больше, чем во время войны. Они маршировали в пестрых одеяниях, носили отслужившие старомодные доспехи, таскали тяжелые щиты и пики длиной 18 футов, сделанные из ясеня. Частенько Максимилиан сам вскидывал такую пику на плечо и маршировал вместе со своими людьми. Сообщали, что видели, как он, в густой сутолоке сражения, легко выскакивал из седла, поднимал раненого с земли и снова вскакивал с ним на коня.

Подчас, он бывал и немного хвастливым. Он утверждал, что однажды в Мюнхене вошел в клетку со львом, с силой открыл бестии пасть и вытащил язык, после чего лев лег и лизал ему руку. В другой раз, он взобрался на самый высокий карниз колокольни в Ульмере, отважился вылезти на железную опору, на которой был укреплен сигнальный фонарь, присел на одну ногу, как цирковой акробат, а другую вытянул высоко в воздух…

Из поколения в поколение тирольские матери показывают своим детям высоко вздымающуюся скалу в Альпах, «Стену Максимилиана», куда император Макс взобрался во время охоты на серну и чуть не расстался с жизнью, но его спас ангел. Возможно, ангела звали Оскар Зипс, и он был умелым альпинистом.

Император Максимилиан любил исследовать и экспериментировать. Немного поэт, немного философ, немного художник, немного изобретатель, немного музыкант — все это было в нем и делало его чрезвычайно разносторонним, одаренным человеком, этаким «uomo universale»[67], как говорили о таких разносторонних личностях во времена Ренессанса. Он составил дюжины книг, двадцать две из них сохранились до наших дней. Он писал или диктовал рукописи на всевозможные темы: охота, соколиная охота, генеалогия, строительство, кулинария. Тщательно подобранные музыканты сопровождали его, куда бы он ни поехал. Он поддерживал искусство и работал над проектом великолепной гробницы в замковой церкви — Хофкирхе в Инсбруке, бронзовые фигуры которой принадлежат к шедеврам поздней готики.

Его друг, Альбрехт Дюрер[68], написал его портрет, выполнил украшение его личного молитвенника и создал в великолепной серии гравюр на дереве триумфальную процессию, в которой явились все предки Максимилиана — настоящие и вымышленные.

Однажды, когда Рейхстаг был созван в Аугсбурге, Дюрер все еще работал высоко наверху у стены большого зала над росписью потолка. Максимилиан подозвал к себе одного стоящего поблизости аристократа и попросил его подержать лестницу для мастера. Аристократ отказался, обиженно заявив, что подобное занятие ниже его достоинства. Император возразил: «Я могу в любой день сделать из крестьянина дворянина, но, ни из какого аристократа я не смогу сделать художника, такого, как этот», — и он возвел Дюрера в дворянское сословие.

Император Макс любил праздновать, танцевать, переодеваться; он приходил в восторг, когда мог лично развлечь своих гостей в костюме и маске. В Кельне он устроил после своей коронации большой праздник. Когда пир закончился, столы быстро убрали, а в зале установили пышный шелковый шатер. Оттуда тотчас вышли певцы и музыканты, а также мужчина и женщина в турецком костюме, у них на каждом плече было по ребенку, переодетому обезьянкой, они «мяукали, гримасничали и вели себя странно». В самый разгар буйного веселья из шелкового шатра появился Максимилиан в коротком золотом камзоле и в разноцветных туфлях, зашнурованных золотыми лентами. Рядом с ним появилась дама под вуалью, одетая в бархат с бриллиантовыми украшениями и, к удовольствию собравшихся гостей, исполнила с императором французский танец.

Максимилиан радовался обществу женщин всех сословий, он мог ухаживать, как за настоятельницей монастыря «Одиннадцать тысяч девственниц» в Кельне, так и за горожанками Аугсбурга, с которыми он танцевал танец факелов вокруг горящего костра в день Святого Иоанна[69].

Однажды, когда он находился в гостях у Маркграфа Фридриха в Нюрнберге, дамы после обеда осаждали его просьбами остаться еще немного, хотя его ожидали в этот вечер в другом замке. В конце концов, прекрасные просительницы спрятали его сапоги и шпоры. Смеясь, он заявил, что согласен остаться, протанцевал с ними весь вечер и всю ночь напролет до рассвета и только на следующий день поскакал дальше в Неймаркт, где его ожидали еще накануне.

В другой раз, группа девиц была изгнана из Регенсбурга, как раз в то время, когда должно было собраться заседание Рейхстага. Их называли в те дни «переезжающие» или «путешествующие дамы», из-за их привычки переезжать группами из города в город, где проходил большой праздник или собрание. Девушки изложили императору свою просьбу и заявили о своей уверенности, что во время заседания Рейхстага их общество будет востребовано. Добродушный Максимилиан согласился провести их контрабандой в Регенсбург, если одна из девушек привяжет себя к хвосту его лошади, следующая ухватится за юбку первой и так далее. Таким образом, получилось, что «путешествующие дамы» в свите императора, восторженно приветствуемые развеселившимися зрителями, смогли принять участие в заседании Рейхстага.