Габсбурги. Блеск и нищета одной королевской династии - [126]
Самый любимый брат императора, эрцгерцог Иоанн, убежденный либерал и пожизненный враг Меттерниха, оскорбил придворное общество, женившись в морганатическом браке на Анне Плохль[426], красивой дочери начальника почтового отделения в Бад Аусзее. История закончилась тем, что император Франц, который официально никогда не одобрял этой связи, присвоил Анне титул графини фон Меран. К ее бесконечному восхищению, первый сын Анны унаследовал несравненную габсбургскую губу, которую она с гордостью всем показывала. «Я рада, что у него есть нечто от отца», — говорила она.
Но мезальянсом, который привел в наибольшее смятение придворных, стал брак самого князя Меттерниха. Этот самый главный сноб и официальный поборник кастовой нетерпимости и законности, женился на маленькой, сладкой барышне «Никто», по имени Антония Лейкам[427], чья мать была танцовщицей в опере. Меттерних был в 1827 году пятидесятичетырехлетним вдовцом, когда он взял в жены Антонию. Многие еще помнили о том, что его первая жена, влиятельная внучка великого князя Кауница, чрезвычайно способствовала его карьере.
Любовная идиллия Меттерниха продолжалась 15 месяцев. Антония умерла при первых родах, хотя говорят, что Меттерних обещал врачам все сокровища монархии, если они спасут ей жизнь.
В конце концов, он женился в третий раз, на этот раз на графине Мелани Зизи[428], даме с соответствующими связями. Но портрет Антонии, на котором она изображена в белом платье с букетом фиалок в руке, продолжал висеть в его рабочем кабинете над письменным столом. Новая княгиня Меттерних попросила написать с нее портрет в бальном платье, надев все свои украшения, и повесила картину на противоположную стену. Однажды, когда он уехал, она поменяла местами оба портрета. Едва он вернулся, он велел повесить портрет снова на прежнее место.
Однажды Меттерних объявил о самом ошеломляющем браке в императорской семье, который шокировал весь императорский двор.
Весной 1831 года, несколько месяцев спустя после рождения Франца Иосифа, Меттерних буквально взорвал бомбу, простодушно заявив, что, собственно говоря, нет никакой причины, по которой кронпринц Фердинанд не должен был жениться, и для него уже нашли жену. София, которая при этих словах стояла, склонившись над колыбелью своего маленького будущего императора, потрясенная и удивленная написала письмо своей матери.
Это был хитрый план. Императору Францу, который становился все слабее, вероятно осталось жить немного лет. Меттерних сказал себе, что совсем не исключено, что его заклятые враги, эрцгерцоги Карл и Иоанн — дееспособные братья императора, придут к власти. Тогда они станут монархами, если от престолонаследования будут отстранен явно непригодный Фердинанд и не более дельный Франц Карл. Этого Меттерних хотел избежать любой ценой. Итак, для Фердинанда нужно было найти подходящую партию, потому что, будучи женатым мужчиной, он представлял собой для мира картину хотя бы наполовину нормального человека, который был в состоянии носить корону.
Невеста, которую выбрали для несчастного эпилептика, была принцесса Мария Анна Савойская[429], исключительно некрасивая девушка, очень добродетельная и скромная — настолько скромная, объясняла ее красивая замужняя сестра с ошеломляющей откровенностью, «что она сомневается, сможет ли она удовлетворить превосходного мужа».
Сомнительно, чтобы девушка ясно понимала подробности и обстоятельства этой женитьбы. Она никогда еще не видела жениха, для нее сделали приукрашенный портрет Фердинанда в миниатюре, чтобы послать ей. На празднике в канун Нового года эту брошь показывали, и она вызвала такое веселье и такие критические высказывания, что София «покраснела до корней волос».
В придворных кругах ожидали приезда Марии Анны с некоторым опасением. Жених и невеста впервые встретились в гостинице в пригороде Вены. Одна придворная дама сообщила Софии, что «первая встреча прошла лучше, чем она ожидала». Когда после этого семья собралась в Шеннбрунне, внимательная София заметила, что невеста была «белой, как полотно», что она трепетала, что ее голос дрожал и глаза ее каждый раз наполнялись слезами, когда они были обращены на жениха. Даже император Франц пробормотал на свадьбе: «Боже сохрани!»
Это был один из самых трагических в истории медовых месяцев. Супружеская пара жила в одной из квартир Хофбурга, как пациент и сиделка. В канун рождества 1832 года у Фердинанда случилось сразу 12 эпилептических припадков такой силы, что врачи оставили всякую надежду. Мария появилась на следующий день в церкви «бледная, как привидение».
Но, словно благодаря чуду, Фердинанд снова поправился, казавшаяся такой тонкой нить жизни держала его, и год за годом он продолжал жить, в то время как вокруг него умирали его родственники.
Летом 1832 года, когда София ожидала своего второго ребенка, внезапно ухудшилось слабое здоровье герцога Рейхсштатского. Сын корсиканца умирал от туберкулеза, в то время как бездарный придворный врач — доктор Малфатти, лечил предполагаемую болезнь печени. Когда приближался конец, Малфатти еще поставил ему быстро пиявки на шею и экспериментировал с «животным магнетизмом», который как раз вошел в моду. Единственный сын Наполеона умер вскоре после своего 21 дня рождения в Шенбрунне, в той самой комнате, в которой его отец спал после побед под Аустерлицем и Ваграмом.
